Отвернулся. Бросил слова - как роняют, разжав пальцы, вещь, ставшую напоминанием о боли - и отвернулся, словно вместо невысказанного сожаления о его же собственной обращенной назад жизни ему выплюнули в лицо обвинения во всех грехах рода людского... Усталое раздражение сменилось острым стыдом - как если бы она вместо перевязки угостила раненого пощечиной за слабость духа. Эльфийка встала, оставив труп на мокрой траве, и тут же забыв о нем. Проводила взглядом торопливо удаляющегося монаха. Нужные слова не шли в голову, она боялась обидеть его еще больше - жалостью ли, равнодушием ли, предложением помощи. Душа Ратеза, редкое исключение из массы простых, как крестьянский ужин, человеческих душ, представляла собой абсолютную загадку. Как может человек меча быть таким чувствительным? Оплакивать незнакомого старика, читать по жестам и лицу, прятаться от мира за личиной простого наемника и притворяться лишенным человечности, которой переполнен до краев? Она медленно подошла, уже уверенная, что совершает ошибку. Подняла руку - и не решилась дотронуться. Тихо и просто сказала:
- Не презираю. Хочу помочь - и не знаю, как.

Ночная Кобыла

Ратез покосился, недоверчиво покосился, на эльфику, но потом разгладилась на лбу складка, чуть расслабилось лицо, разгладилась сеть морщинок вокруг глаз.
- Я слишком много говорю, наверно, для эльфийских понятий о людях? Не пойми меня неправильно, я не хочу тебя обидеть, - виновато оговорился он. - Прости мне слабость, так уж вышло, что долгое время я не слышал иного голоса, кроме своего. Возможно, я разучился слышать и слушать. Кроме того, в этой дурной голове, - он указал на свою макушку, - слишком много зачем и почему. Есть много средств отучить человека, подобного мне, задавать вопросы. Особенно неудобные. Среди себе подобных я всегда считался вольнодумцем, Риан. Это почти всегда означало неприятности. Солдат должен выполнять приказы, а не думать. В той стране, что была мне домом, такие, как я, не должны жить долго. Но я жил. Меня считали туповатым, раз я не понимал очевидных вроде бы вещей и спрашивал, почему именно так, а не иначе. Наверно, я глуп и туповат. Потом я научился скрывать и мысли, и намерения, - Ратез молчит долго, изучая одну ему ведомую точку где-то вдали.
-Кто может мне помочь? - он крутанул колечко вокруг пальца, дурная привычка, выдающая душевное неравновесие. - Я не знаю. Наложить руки на себя я не могу, я поклялся умирающему, что не сделаю этого, разве что кто-то явит милосердие...Я могу только ждать. Мой друг сказал мне однажды: "прости себя сам". Я не могу. Это единственное, что я так и не научился. Прощать. И опять я много говорю, да? Не вяжется с обликом воина бесконечная трескотня? Я таков, какой я есть. Глупый воин, разбитый наголову в битве за родную землю, неизвестно зачем оставшийся жить в мире, где он ненавидит людей, но не может без них обходиться...Я больше не буду досаждать вам, обещаю, я вроде все сказал. Простите меня.

Риан

Эльфийка, в противоположность Ратезу, нахмурилась и упрямо подняла голову - как раз чтобы удобно было смотреть ему в глаза.
- Никому ты не досаждаешь и прощать нам тебя не за что, а способность задавать вопросы позволяет прожить жизнь осмысленно - да какой бы она ни была! А ведь жизнь коротка. - тихо проговорила она. - Не нам знать, когда она оборвется. Не нам - обрывать ее раньше времени. Тебе нужна причина, чтобы убить другого - так почему от убийства самого себя тебя удерживает только клятва? Почему призраки твоего прошлого таскаются за тобой, как дикие собаки за раненым зверем? Почему ты не прогонишь их прочь? Что было, Ратез, то быльем поросло - голос эльфийки снова стал чуть громче шепота. - а ты ведь достоин лучшего, чем свихнуться от одиночества и сгинуть без могилы...

Ночная Кобыла

- Доброе слово и человеку приятно, - пошутил Ратез, по-доброму покосившись на нахмурившуюся эльфку, - спасибо тебе. Излечение души походит на излечение тяжело раненого, сначала проясняется, теплеет взгляд, а потом из груди исчезает давящая, не позволявшая прежде ни вздохнуть, ни пошевелиться боль, и не последнюю роль в этом играют те, кто рядом. Люди говорят: время лечит. Может, и так. Но не всякую рану. Переплетение теплых слов... - он оглянулся вокруг. - Кто знает, может, не в это утро и не на следующее, но уже скоро, я проснусь другим, благодаря одному прекрасному созданию, которое нашло для глупого воина несколько добрых слов. Надеюсь, я смогу отплатить тебе добром на добро, Риан.

Риан

На лице эльфийки отобразилось смущение - та его часть, которую ей не удалось скрыть. Потом она вернулась к своей обычной манере разговора: фыркнула и состроила Ратезу гримаску.
- Пара теплых слов - это еще не добро. - и добавила чуть дрогнувшим голосом - Но я постараюсь, чтобы тебе было за что благодарить.

Брат Дорув, с неподдельным интересом наблюдавший за разговором, понимающе прицокнул языком, потом взвалил на плечи костенеющий сверток и, сгибаясь под тяжестью ноши, поковылял к воротам.

Длинными шагами, со стороны напоминающими нечто среднее между бегом хромой кошки и прыжками пришибленного злым мальчишкой кузнечика, но ему самому казавшимися стремительными движениями гончей, брат Вак несся по коридорам обители, по памяти вписываясь в нужные повороты и уворачиваясь от колонн, укрепляющих эти самые коридоры в самых неожиданных местах. Всего лишь половина дня, проведенная в компании наемников, дурно повлияла на его неокрепшую душу: вместо слов, которые он скажет настоятелю, в голову молодого монаха пришло, что лабиринт ходов, пронизывающий замок, как грибница - трухлявый пень - единственное место, где он смог бы не только спрятаться, но и угробить пару-тройку преследователей, заставив их на бегу врезаться в какую-нибудь из этих колонн... Осознав, что не прогнал эту мысль, а счел полезной для дальнейшего выживания в столь агрессивной и непредсказуемой среде, брат Вак немного поужасался своему падению, но, представив, что начнется в монастыре, когда его обитатели узнают о смерти друида, махнул рукой - даже ему хватило жизненного опыта понять, что в минуту общей слабости лучше не быть самым слабым... Тем более, что он был рядом и не спас старика... Следующей мыслью, пришедшей в голову брата Вака, была мысль о том, что один из коридоров плавно переходит в лаз под стеной, а там лесом - и на тракт, в мир, не более страшный, чем ярость нескольких десятков взрослых мужчин или казнь, которую запросто придумает отец настоятель, чтобы их успокоить... Оставшийся путь брат Вак проделал шагом настолько медленным, насколько мог себе позволить.

- Отец настоятель, друид мертв! - выпалил, давясь воздухом, запыхавшийся монах прежде, чем изумлениие на лице настоятеля успело переплавиться в гнев - настоятель не терпел, когда в его кабинет вырваются без стука, не спросив дозволения. Впрочем, принесенная невежей новость заставила его забыть о сией досадной мелочи, отложив воспитание до лучших времен. Чернильница, которую он вертел в руках, ожидая донесения, тяжело стукнула о стол, но уцелела; чернильные же пятна сейчас интересовали настоятеля меньше всего на свете. Закрыв глаза, он заставил себя успокоиться, только потом коротко приказал:
- Рассказывай.
С минуту монах (настоятель вспомнил его имя - Вак, переписчик) собирался с мыслями, и наконец выдавил из себя более ли менее связный рассказ:
- Они... Отец настоятель, они все ненормальные. Все началось в трапезной. Один из них - светловолосый человек - едва не убил меня в трапезной без какой-либо причины... Я... был напуган. Они приказали идти к друиду, и я пошел. Им сразу не понравились виноградники... Но они не виноваты в его смерти, я видел своими глазами - старик кашлял кровью... Он был болен очень давно... И за ним совсем не ухаживали! - в голосе монаха послушалась нотка возмущения. Настоятель с грустью отметил, что барт Вак не вовремя научился сомневаться в правильности того, что делаю старшие. - Там была ужасная грязь и вонь... Он не захтел говорить с ними, только прокричал что-то невнятное, и тогда колдун просто выволок его на улицу... Но ничего толком не усепл узнать - у старика начался приступ. Они повезли его в обитель. Умер по дороге. - последние три слова монах произннес неожиданно твердо, с горечью и осуждением, которые не посетили его непосредственно при событии; теперь же он смотрел в мясистое лицо настоятеля, видел на нем деловитое напряжение, и чувствовал, как что-то переворачивает там, в груди, под горлом. - От старости и болезни.
- А виноградники? - быстро спросил настоятель.
- Я сам не видел, но похоже, от них ничего не осталось.
- Как наемники отреагировали на смерть друида?
Вак пожал плечами.
- Они поспорили. Человек жалел его, эльфка тоже жалела, но утверждала, что это справедливо, а колдун, по-моему, заявил, что это незаслуженно легкая смерть. Или что-то в этом роде.
- Где сейчас тело?
- Я приказал Доруву спрятать его в караулке. Никто из обители не должен был его увидеть.
Настоятель откинулся в кресле, некоторое время размышлял, потом проговорил:
- Оставь его там, я пошлю, кого надо, чтоб отнесли его обратно. Свалив на них смерть друида, мы убъем двух зайцев... ну, да это не твоего ума дело. Иди с миром, сын мой... - рассеянно напутствовал он, уже погружаясь в разработку плана спасения обители от нищеты и волнений в рядах братьев, и поэтому не заметив, что взгляд, брошенный на прощание верным туповатым братом Ваком, полон недовольства и недоумения.

Dark v3.4

Меня, честно говоря, не очень интересовало мнение воина – он, кажется, то ли нахамил мне, то ли просто разъярился из-за каких-то внутренних переживаний, - но меня это, к счастью, не касалось. Эльфийка и Ратез завели длинную беседу, истинная сущность которой сводилась к мысли "давай сживемся, а не сживем друг друга со свету"... Воин все страдал по прошлому, с диким остервенением обсасывая свои ужасающие душевные страдания, вместо того чтобы смести их с пути, как ненужный сор, эльфийка ему вторила...
-- Чем живее будешь, тем скорее умрешь, - Я злобно усмехнулся, когда эти двое закончили объясняться. – В нашем положении эта мысль ооочень актуальна. Мы только что, можно сказать, прикрыли эту лавочку, - Кивок в сторону всей Обители, - Или, во всяком случае, именно нас будет в этом удобно обвинить. Так что ушки на макушке, господа, вероятность того, что нас сейчас убивать будут, возросла.

Риан

Риан усмехнулась, красноречиво звякнув кольчужкой. Она не питала иллюзий на счет порядочности монахов; не питал их, разумеется, и Ратез, при чем с самого начала - иначе не нацепил бы на себя такое количество железа, значительно снижающего как подвижность, так и уровень откровенности святых братьев. А, впрочем, ему положено...
- Сейчас - это вряд ли. - осмелилась возразить она. - Скорее всего, они попытаются свалить его смерть на нас между выполнением работы и передачей денег. А есть у кого-нибудь защита... - задумчивость в голосе эльфийки резко сменилась деловым, торопливым тоном, но, оглянувшись, она заметила прихрамывающую долговязую фигуру, и оборвала вопрос прежде, чем человек, даже наделенный столь выдающимися ушами, успел бы расслышать сказанное. Дождавшись его приближения, и убедившись, что монах вернулся ничуть не менее бестолковым, перешла в наступление, для пущей убедительности сдобрив и без того не исходящий медом голос парой-тройкой змей, невесть зачем заползших на ледяные торосы:
- Брат Вак, не будете ли вы так любезны сообщить нам причину, по которой мы, будучи нанятыми вести расследование, но сих пор ничего не знаем ни о пропавших, ни об обстоятельствах исчезновения, ни о местах, где были найдены тела?

Брату Ваку было о чем подумать. И он думал, возвращаясь к наемникам, и думал столь усердно, что дважды споткнулся о хлам, коего в коридорах было предостаточно, и один раз налетел грудью на обломок колонны, но даже это не отвлекло его от невеселых размышлений - будущее, как ни повернись, представлялось монаху в двух значимых вероятностях. Первой из них было то, что отец настоятель обвинит наемников в убийстве друида, а его, бесполезного монашка, сделает их соучастником. Это, как догадался Вак, означало либо позорную смерть от рук братьев, либо опять же смерть в бойне, которую устроят наемники, если сумеют организоваться и отбиться от монахов. Второй - если набраться решимости и сбежать, пока не поздно - тяжелая короткая жизнь бродяги без роду и племени. Ни того, ни другого брату Ваку не хотелось: он привык к уюту и безопасности, привык к своим простым обязанностям, привык к одиночеству, ни разу не нарушенному за всю его жизнь, и к тому, что перемены обходят его дом стороной. Двадцати лет от роду, он оставался ребенком, и необходимость принимать самостоятельное решение, которое, ко всему прочему, определит его дальнейшую судьбу, вгоняла монаха в ступор, вытесяняя способность к рассуждению паникой, неумолимо поднимающейся из глубин сознания. Не глядя под ноги, он доплелся до караулки, передал брату Доруву указания настоятеля, и, уже как на казнь, потащился к наемникам, застваив себя прибавить шагу. Они о чем-то разговаривали, но прежде, чем монах успел выясниить, о чем, женщина напустилась на него с обвинениями, да еще такими длинными и запутанными, что оглушенный собственными бедами монах едва понял, чего она хочет.
- Я готов выполнить любые распоряжения. - бесцветно ответил он, припоминая, что уже говорил сегодня что-то подобное. - Куда при прикажете вас провести и о чем рассказать в первую очередь?
Женщина заткнулась, предоставив дальнейшее колдуну и белбрысому. Это немного обрадовало монаха - ее голос, ни в коей мере не визгливый и не писклявый, все же раздражал его и мешал сосредоточится на судорожном выуживании из памяти обрывков знаний на заданную тему.

Ночная Кобыла

Ратез молча выслушал предположения спутников. Свое мнение он предпочел оставить при себе. Что толку гадать, когда все итак скоро станет ясно. Вроде бы действия монахов считаны были правильно. С другой стороны, что этот сброд сможет сделать. Нет, он был далеко не из тех, кто слишком полагается на свои силы, он знал, что можно ждать от разъяренных людей, особенно, когда на стороне численный перевес. Но смысл обвинять их в убийстве друида, чтоб убить? Да никакого. Можно было бы и так убить, разницы никакой и спрос нулевой. Заявить властям? Тут до властей, как...в общем далеко. Остается только обещанное золото, которое можно было оставить себе, но при чем тут тогда друид. Тупик.
Наемник вскинул глаза и заметил вернувшегося Вака. Выражение лица то, что надо. Что-то ему не понравилось в его лице и эмоциях, но он отмахнулся от этой мысли. Риан воодушевленно насела на длинноухого монашка со справедливым вопросом, какого, спрашивается мы тут стоим. Вак промямлил свое недавнее, что в лепешку расшибется, но поможет. Неторопливая лепешка у него получалась судя по всему. Не торопился он расшибаться. Риан, в своем обычае, самоустранилась от принятия решений. И Ратез на этот раз поступил похоже. Он выжидательно глянул на демонолога, давай, типа решай, я уже нарешал тут, пол дня мимо...

Dark v3.4

Когда монах вернулся (тот или не тот – я уже эти рясы различать перестал), Риан оборвала себя на полуслове, а Ратез вопросительно уставился на меня – мол, решай давай. Глаголь его, фас.
-- Ну что, милейший, щас ты будешь нам сотрудничать, - Я предчувствовал уже мясорубку, в которую превращу монастырь, и оттого чувствовал себя превосходно, - Расскажешь о всех, кто нашел трупы, о тех, кто обладателям трупов приходился врагом, а кто другом. Можешь начинать прямо сейчас, прямо провожая нас до того, кто нашел самую-самую первую жертву.

Риан

На лице брата Вака отобразилось недоумение. Ему потребовалось некоторое время, чтобы отвлечься от собственных забот и объяснииь демонологу, используя предельно однозначные фразы:
- Первую жертву так и не нашли. Она просто пропала - вышла из кельи брата Матиса, но так и не вернулась в дом слуг. - вспомнив про вторую часть наррелевого приказа, брат Вак двинулся в сторону ворот. Идти, думать и говорить у него получалось значительно хуже, чем просто думать и идти - он постоянно запинался, предиодически замолкал, а пару раз даже остановился посреди дороги. - Это была Имка, дочка свинарки... Она... - монах умолк и заметно покраснел. - Она... Ее услуги пользовались спросом у братьев. - вывернулся он. - Но она все равно мечтала выбраться в город, и все сначала решили, что она туда и удрала... Но потом пропал брат Аруб, за ним - брат Кауп, а через несколько дней за нужником нашли его лицо, пальцы и потроха. Про потроха я не уверен. - торопливо уточнил монах. - Возможно, они были и не его. Тут-то настоятель и всполошился - брат Кауп был его правой рукой, заведовал торговлей... После него пропал Рыжий, в смысле, Сат - тварь подвесила его на дереве, как барс - оленёнка. Навреное, - монах содрогнулся - она еще не переварила брата Каупа. Уже после того, как брат Кема и брат Антис ушли искать помощь, пропал послушник Доб. Мы с вами идем к брату Фивоку - это он пошел посмотреть, отчего от нужника несет тухлым мясом.
Брат Вак замолчал, удовлетворенный собственным рассказом, и некоторое время молча вел их по коридорам обители, привычно и не глядя огибая препятствия. Он, несомненно, не видел в темноте, но полагался не на свет факела, а на свою память, выбирая дорогу без малейших затруднений.
- Ты не рассказал о друзьях и врагах. - напомнила эльфийка, сообразив, что монах попросту запамятовал слова демонолога. Брат Вак вздрогнул, и чуть не налетел на пустую бочку, невесть кем и когда сюда затащенную.
- Д-да, я... Тут и рассказывать нечего. - он пожал плечами. - Мало у кого в обители есть хотя бы один друг. - проговорил он заметно дрогнувшим голосом. Очевидный факт, произнесенный вслух, заставил его остро ощутить свое одиночество, никчемность и беззащитность. Некоторых братьев объединяет возраст, суждения или боги, которым они посвящают жизнь, но... Узы сии не слишком крепки. С Имкой водились почти все братья, кроме дряхлых старцев да тех, у кого... - уже на середине фразы брат Вак сообразил, что чуть не назвал тронутыми тех немногих, кто до сих пор соблюдает обеты, данные при пострижении. - Кто особенно крепок в вере. - закончил он. И смущенно признал - Их не так-то много. Ну, и врагов у нее, конечно, не было, разве что повзрожит с кем... Брат Арув долгое время пробовал и оценивал вина... Пока не спился вовсе. Нельзя его в этом винить, но братья старались держаться от него подальше, хотя и сами не дураки приложиться... В общем, на него просто не обращали внимания, и от этого он пил еще больше. Совсем другое дело - брат Кауп. Он был... Честолюбив. И все братья видели, что он рассчитывает на место настоятеля, поговаривали даже, что с него станется угостить того мышьяком... У него точно не было друзей, но и врагов он оставил далеко позади. Я даже не знаю, кто, кроме отца настоятеля может поведать о нем. Кто там еще? Рыжий Сат... Он был батраком, но бестолковым настолько, что никто не хотел доверять ему никакую работу - даже коровы у него разбредались, и их потом ловили всей обителью. Зато он везде вертелся, слушал, и рассказывал услышанное тому, кому это надо было знать меньше всего... Неудивительно, что его ненавидели все, кроме Дорува, у которого и секретов-то нет... А про Тоба я ничего не знаю. Он не прожил в обители и месяца.

Dark v3.4

Итак, пять трупов. Гулящая свинарка, туда ей и дорога, при монастыре практически никто; оценивающий вина монах средней руки, легко заменимый и серенький-средненький; правая рука настоятеля – практически вторая фигура при Обители; батрак и некая темная пришлая личность, не прожившая в обители и месяца.
-- Братец мой монах, - Протянул я, - А не связано ли появление твари с какими-нибудь значительными событиями? Не помню, Ратез высказывал эту мысль или Риан, но с чего-то это точно началось. Искомая "тварь" – не демон и не гнев леса, а кто и откуда взялась?.. Знаете, господа, если опрос свидетелей ничего не даст, то нам просто придется ждать следующей жертвы и уже по свеженьким следам... А, да, трупы-то, тела похоронили?

Ночная Кобыла

- Веселое тут, однако местечко, - не выдержав, съерничал наемник. - Сначала в обители оказался колдун, который, эм, эээ, насильничает над природой, хотя, обычно, монахи и всякие там чароплеты, - Ратез сказал, а потом вспомнил, что Наррель как бы тоже тут колдун. ОН покосился на демонолога и продолжил, - держаться друг от друга подальше, - о том, что уж кому-кому, а демонологу тут точно совсем не место, он умолчал. - Теперь монах признается, что они тут развратничают с девицами, а еще, оказывается в обители есть монахи, которые, эмн, поклоняются разным Богам...Просто вертеп какой-то. Уверен, что у этой твари, наверняка, человеческое лицо. Жажда наживы и стяжательства у настоятеля, к примеру, написана на лице. Берут сомнения, жили ли тут Боги или они просто устали терпеть все это у себя под носом, - фыркнул Ратез. - Как там, наказание за грехи, во!

Риан

- Трупы... - брат Вак замялся. - Они оба покоятся на кладбище, оно прямо в роще, но настоятель не позволит их отка... тревожить. И потом... То, что осталось от брата Каупа, уже, наверное, совсем разложилось... А Рыжий... Он был целым, только голова мотается... Все в обители были перепуганы... На всякий случай его тело расчленили. Поймите, в такое время здесь меньше всего нужны ходячие моруны.
Эльфийка, не удержавшись, хмыкнула. Нет, ну надо же быть такими невежами - никто в замке, набитом монахами, не знает, что "моруны" со сломанной шеей начисто лишены координации движений и могут только беспомощно шевелиться в могиле? А еще удивляются, куда это люди пропадют...
- Но вам, господин, не придется долго ждать следующей жертвы. - негромко продолжил монах. Легкая дрожь его голоса давала понять, каких трудов ему стоит самообладание. - Имка пропала пятнадцать дней назад, Арув - одиннадцать, Кауп - полдюжины, через день - Сат, а Тоб - позавчера. Никто в обители не выходит ночью на двор, но... - монах беспомощно замолчал. На ратезовы насмешки его, однако, не хватило.
- Наказанье за грехи? - сквозь зубы переспросил он. Наглый наемник, вполне проявивший убожество своего ума, стал последней каплей в переполненой чаше вакового терпения, и теперь веселая ярость, клокочущая под едва сохраняемым спокойствием, мешала ему изъясняться связно и убедительно. - Возможно. Возможно. Да только вот наша обитель, уважаемый, ничуть не греховнее других. Да, мы молимся Четверым - сама сущность нашей веры есть единство четырех начал. У обители нет деревень, которые платили бы десятину, и толпы прихожан, бросающих в ящик медяки. Мы умерли бы от голода, если бы не торговали вином, а вино ничего не стоило бы, если бы не зимний виноград. А девицы... - монах осклабился, особенно выразительно проговаривая последний контраргумент. - Девицы, по крайней мере, решают проблему мужеложства, остро... стоящую в более... хм... богобоязненных монастырях. Мы пришли. - ровно сообщил он, остановившись у ничем непримечательной двери посреди длинного прямого коридора - того самого, ведущего из трапезной. - Здесь расположены мастерские; брат Фивок сейчас должен быть за работой. Есть ли что-то еще, о чем вы хотели бы услышать?

Ночная Кобыла

- Чую, кто-то меня покусал бы, если нашел, за что можно укусить, - заржал Ратез. - Эх, мой нелюбезный брат Вак, я боюсь, что крестьяне сбежали от вас после первой же выплаты десятины, впрочем, и прихожане тоже, судя по тому как у вас тут привечают путников. Видишь ли, монах, люди любят не только давать, но и что-то получать взамен. Уж не тебе ли об этом не знать? А девицы...Да побери меня демоны, ну почему я не монах! - Ратез заржал еще громче. Потом сплюнул под ноги. - Если тебе захочется поговорить о богобоязненности и оправдаться перед кем-нибудь, начни в будущем с отсутствия веры. Это по крайней мере будет честно. Вера творит чудеса, ее отсутствие плодит оправдания. Что до убитых, пока из твоих путаных объяснений ничего не ясно. Ты бы вспомнил лучше, нет ли у вашего монастыря каких-нибудь странных клиентов извне или людей, которым ваша обитель могла насолить изрядно. Не у конкретных людей из монастыря, а у обители в целом? Не нажили еще себе неприятностей торговцы, а?

Риан

- Торговыми делами занимался брат Кауп. - отрезал монах, решив, в конце концов, не обращать внимания на выпады бронированного придурка. - Равно как и другими делами с внешним миром. И никого, кроме настоятеля, в дела сии не посвящал. Впрочем, он вел подробные записи, можете с ними ознакомиться... Если ваши спутники согласятся прочесть их вслух. - монах паскудно ухмыльнулся и открыл дверь прежде, чем Ратез успел бы ему ответить или ударить.

Брат Фивок не слышал ни голосов за дверью, ни скрипа петель, ни шагов брата Вака. Он сидел у окна - одного из немногих застекленных окон, но все же не дающего достаточно света, за странным столом, занимающим половину небольшой мастерской. Предок этого стола, казалось, породнился со шкатулкой вышивальщицы - исключая прямоугольник в два на три локтя рабочего пространства, он состоял из множества углублений, заполненных кусочками металлов, нитками, обрезками проволоки, бусинами, готовыми, обметанными и вышитыми виноградными листьями из плотной зеленой ткани, и другими мелкими предметами, с которыми и работал, затаив дыхание, и не замечая ни сквозняка, ни более чем ощутимой прохлады, ни толпящихся в дверях посетителей. Виноградная кисть, свитая из проволоки странного сплава, была уже почти готова - на отходящих от стебля проволочек-черенков насажены крупные бусины, наверяка отлитые из подкрашенного стекла специально по заказу обители; в том месте, где кисть крепилась бы к материнской лозе, проволока сплющена в виде оторванной коры. Сейчас монах, отлекшись на время от ягод, хитрым инструментом формировал на проволоке присущую виноградной лозе узловатость. На мягкой ткани с узкой стороны стола уже лежали три готовых кисти - все же поделки, а не произведения искусства, и еще десять поменьше и попроще, изображающих виноград чисто схематически. В них ягоды были самые разные - металлические, деревянные, костяные, каменные, и далеко не всегда продолговытые, как здешний виноград. На стене, видимо, на память о проделанной работе или в качестве образца были развешаны поделки, полностью сшитые из ткани, выточенные из дерева и состоящие из ниток и глины... Очевидно, именно здесь производились сувениры, продаваемые паломникам в будочке у ворот. Помимо сувенирного винограда в комнате имелся виноград засохший - для примера, и виноград перебродивший - для вдохновения.
- Брат Фивок... - окликнул проводник, подойдя к скрюченному мастеру вплотную. Тот вздрогнул, выронив проволоку, и обернулся, поморщившись от боли в затекшей шее и плечах. Заметив краем глаза наемников, встал с мягкой табуретки и чуть поклонился, не слишком старательно изображая приветствие. Он оказался высоким, худым и узколицыми человеком, на вид - чуть старше Ратеза. Кропотливая работа ссутулила его спину, воспаленные глаза слезились от постоянного напряжения, но держался монах с достоинством вежливого человека, которого незванные гости оторвали от дел. Впрочем, по мере изучения посетителей на бледном лице начало прорисовываться нечто вроде интереса.
- Чем обязан? - голос был спокойным и глубоким, усиливая контраст между ним и нескладным, суетливым братом Ваком.

Ночная Кобыла

- Неграмотность не свидетельствует об отсутствии ума, тогда как умение читать и писать, не всегда говорит о его наличии, - фыркнул Ратез, протискиваясь за дверь последним. - Особенно это справедливо к некоторым монахам, которых мы все знаем.
Воин с интересом оглянулся по сторонам, пока Вак пытался привлечь внимание местного умельца.
- Вот уж не знаю, кто тут больше язычник, местное монашество или я, - очень тихо заметил он. – Вот он лик истинного бога. Пресветлая виноградная лоза, желательно, в перебродившем виде, чем более перебродила, тем явно более священней… Есть в этой религии что-то…близкое мне по духу.
Второй монах, явно не ожидавший вторжения в свою мастерскую, вздрогнул, когда длинноухий Вак окликнул его по имени и что-то там уронил, потом вскользь глянул на всю компанию, встал и поклонился без особого энтузиазма, правда. Наемник вежливо поклонился в ответ. Вежливость ничего не стоит, но иногда может многое дать.
- Приветствую, уважаемый, - ненавязчиво разглядывая монаха, произнес Ратез. – Отец-настоятель сего дивного монастыря попросил нас разобраться с убийствами в обители. Наш проводник, брат Вак, сказывал, что вы первый нашли первую жертву. Не расскажете нам, что вы видели, а может, у вас есть еще какие мысли на этот счет? Вся надежда на вашу светлую голову, а то от брата Вака невозможно добиться хоть какого-либо вразумительного ответа.

Риан

Брат Фивок тихо покачал головой. Эльфийка, в несколько коротких взглядов запомнив лицо монаха, теперь на память удивлялась его несхожести с остальными здешними обитателями - он не выглядел ни напуганным, тупоумным, ни склонным к порокам. Однако не более, чем на монаха Баренского, брат Фивок походил и на монаха обыкновенного - смотрел он прямо, и в темных слезящихся глазах светилась твердая уверенность в своих - и ничьих более - силах. Кроме того, хотя и ни в одной священной книге не оговаривалось, угодна ли Четверым стрижка "под горшок", служители их, все как один, подставлялись вышеозначенной утвари не реже раза в месяц; волос же брата Фивока оказалось достаточно, чтобы завязать их узлом, и скрыть темя, оставив случайно любопытствующего гадать, действительно ли на нем нет тонзуры, или же она случайно скрыта неухоженными прядями. Дешевый медный знак на плетеном шнурке, у большинства братьев сияющий, как новенькая монетка, носил следы обрабатывания глины удобно торчащими вершинами - она застряла в многочисленных царапинах и на сгибе, явно свидетельствующем о том, что мастеровый монах имел привычку засыпать, не вставая из-за стола. Длинные, сильные и ловкие пальцы монаха с темными мозолями на жесткой коже позволяли предположить, что столу пиршественному он предпочитает стол рабочий, и распрямлял священный знак не раз и не два. Впрочем, перед тем, как ответить Ратезу, брат Фивок умело изобразил смиренную скорбь, истовое желание помочь и досаду от сложности исполнение сего похвального желания.
- Боюсь, мои слова не принесут вашему делу должной пользы. - посетовал он. - Я всего лишь заинтересовался источником зловония, столь досаждавшего братьям в те жаркие дни. - убедивщись, краем глаза, что брат Вак прислушивается к разговору, разглядывая его рабочее место, монах подмигнул наемников, и по его враз ожившему лицу заструилась серия выражений, подкрепляемых вполне однозначными жестами - "уберите отюда этого ушастого, и мы поговорим нормально". - И выглядел источеник сей столь ужасно, что одно только воспоминание о нем заставляет мое сердце трепетать и искать прибежища в стопах... - продолжал он с прежней интонацией, паскужнейше при этом ухмыляясь. - Молю вас: избавьте юного брата Вака от леденящих кровь подробностей моего рассказа, а потом я, надеясь на крепость ваших душ, поведаю все, как было... Отрок же сей пусть принесет нам с кухни горячего вина. - он замолчал, почтительно ожидая ответа, словно и впрямь интересовался душевным здоровьем монастрыского молодняка.

Ночная Кобыла

- Вина, говоришь, отец мой, - хмыкнул Ратез, оценив старания монаха. Он уже и не ожидал встретить в обители кого-либо похожего на нормального человека. Наемник посторался аккуратно протиснуться мимо спутников, потом подошел в Ваку.
- Вак, ты слышал, у нас разгулялся аппетит, уже давно за полдень, а во рту ни маковой росинки и жажда мучает, - гаркнул он ему над ухом. - Так что давай прогуляйся до трапезной, принеси чего-нибудь пожрать и выпить. Не гоже юношам вроде тебя да еще таким блажен..тьху, благочестивым, я хотел сказать, слушать про кровь, оторванные головы, вываленные внутренности, - Вак явно не желал покидать местное сборище, толи проверял способны ли наемники к применению силы, толи нет. Впрочем, он дождался подтверждения.

Монашек провел нас к здешнему мастеровому. Первого же взгляда на работящего ремесленника было достаточно, чтобы удивиться - что он нашел среди этого монашьего сброда? Впрочем, наверняка работа в этой каменной насыпи была не хуже и не лучше любой другой, а уж судьба и не в такое место забросить способна. По крайней мере, с этим человечком возможен конструктивный разговор.
С первых же фраз он заметил, что общество нашего "сопровождающего" и, видимо, "надсмотрщика" по совместительству не совсем уместно. Разумеется, все, что он нам скажет, может сработать против него, когда об этом узнает настоятель.
-- О Боги, милейший! – Воскликнул я, хватая нашего сопровождающего за ухо как можно нежнее и крепче – не оборвать бы, - Какие у тебя грязные уши, кто бы знал! Ну-ка быстро мыть! – Сопроводив его пинком под зад и болезненным тычком навершием посоха, я вытолкнул его за дверь. – И каждый раз, маленький мой, как ты будешь пытаться подслушивать, я вот этой палочкой, - Я продемонстрировал посох, - Буду охаживать тебя по самым чувствительным местам! Ты просто нам очень не нравишься, бедное мое животное, – Виновато пожал я плечами и претворил дверь.
-- Ну, милейший, - Я ободрительно кивнул ремесленнику, - Помоги нам обезопасить это стадо.

Ночная Кобыла

Наемник проводил взглядом Вака и паскудно усмехнулся.
- Про еду не забудь! - безнадежно крикнул он вслед закрывающейся двери. И вздохнул.
Но больше монашка его занимало поведение Нарреля. Демонолог был непредсказуем и перепады настроения от абсолютного замкнутого спокойства до откровенных вспышек рассчетливой ярости озадачивали. Было над чем призадуматься. Впрочем, сейчас интересней был монах-ремесленник. Словно повторяя вопрос демонолога, воин вопросительно глянул на него исподлобья.

Риан

Едва за несчастным проводником закрылась дверь, брат Фивок развил бурную деятельность - непочтительно выдернул три табуретки из-под горы хлама в углу мастерской (гора немного изменила форму, осев на пол, но не развалилась; монах же не обратил на нее внимания, по-видимому, не интересуясь этим углом вовсе) и в несколько стремительных движений переправил их к столу, сам же стол, совершенно непригодный для распития за ним чего бы то ни было, накрыл тонкой, в пол пальца столешницей, и управившись с облагораживанием помещения в считанные секунды, уселся на прежнее место, лицом к собеседникам. Уселся прямо. Уверенно расправив плечи, так, что от сутулости только и осталось, что чуть съехавшая назад одежда.
- У нас есть четверть часа, прежде чем вернется ушастик. - быстро проговорил он, и озорная злость исчезла с его лица, не задержавшись и на мгновение. - К делу. Ответы за ответы - я рассказываю вам все, что знаю, а вы отвечаете на некоторые вопросы касательно положения дел в обители и ее ближайшего будущего. Мне просто нужно знать, - пояснил от тише, не без некоторой смиренности в голосе - не пора ли... искать другую работу... на безопасном удалении.... По рукам?
Руки ремесленника в тот момент, впрочем, были заняты, и вообще действовали совершенно независимо от произносимых слов и яркой, живой мимики - достав из ящика склянку мутного стекла с резко пахнущим травяным настоем, он, не заботясь о том, что могут подумать гости о подобной фамильярности, протер этим самым настоем глаза, и к завершению его делового предложения они почти перестали слезиться, а краснота заметно спала, поубавив брату Фивоку сходства с фольклорной разновидностью упырей. Походить на монаха он из-за этого, впрочем, не начал.

Брат Вак стоял, тяжело прислонившись к шершавой холодной стене, ощупывал горящее ухо, уныло смотрел на дверь и совершенно безуспешно пытался сообразить, как же ему теперь быть. Следовать воле настоятеля и попытаться подслушать, о чем брат Фивок будет говорить с наемниками? Разумеется, молодой монах был не так глуп, чтоб не догадаться о наличии у него какого-то секрета, но какого? Но демонолог, выкинув его в коридор, прикрыл дверь достаточно плотно, и приоткрыть ее хоть на полпальца, свалив все на сквозняк, брату Ваку нипочем не удалось бы... Да и не хотелось - его спина отлично помнила прикосновение наррелева посоха - не такое болезненное, как удар настоятельской дубинки, зато обидное вдвойне. Еще лучше знакомство с демонологом запомнилось другой части Вака, и обе они, в союзе с ухом, легко убедили не наделенного храбростью переписчика не искать повторных неприятностей. С другой стороны, ничуть не больше ему хотелось снова оправдываться перед настоятелем - убить он, в отличие от тронутого колдуна, конечно, не убьет, но в том, что за этим промахом, как и за любым другим, последует череда мелких, но невероятно нудных и обидных наказаний, сомневаться не приходилось. И начнутся они, возможно, раньше, чем представится возможность убраться из монастыря. Впрочем, никакого шанса подслушать и остаться незамеченным у него все равно не было, поэтому брат Вак горестно вздохнул, отлепился от стены и побрел в сторону кухни (до коей, к его великому сожалению, было чуть больше трех дюжин шагов), размышляя по дороге о загадочном брате Фивоке.

Чем больше брат Фивок говорил, тем быстрее таяла в эльфийке симпатия первого впечатления, и даже осознание того, что этот тип охотно согласился сотрудничать, при них, не скрываясь, избавился от образа не в меру работящего чудака и представлял собой достаточно интересное явление, не могло сгладить нарастающего недоверия. Он не был врагом, это точно; но не был и союзником. И относиться к нему, по ее мнению, стоило с большей осторожностью, чем проявили Ратез и Наррель - пока что сила на нашей стороне, и монаху вроде бы по пути, но кто его знает... И с него станется, не моргнув глазом, пустить их по ложному следу - так же легко, как прикинулся рассеянным ремесленником, свалив ответственность за вытуривание настоятельского соглядателя на своенравных наемников. Впрочем, все это, как ни странно, не вызывало и неприязни. Брату Фивоку не стоит особенно доверять, и не стоит на него полагаться - а в остальном неплохой, вроде бы, человек, никак не опасней Нарреля в припадке безумия... Молча заняв табуреточку с краю - брать на себя допрос Риан не собиралась - эльфийка поглядывала на дверь, пока не услышала, как удаляются неровные шаги и обиженное сопение проводника, и, предоставив мужчинам разговаривать с Фивоком, занялась мелкими деталями - запахом настоя, в котором, она точно знала, нет ни одной травы, так быстро снимающей воспаление, винным духом, исходящим от всего в комнате, но только не от ее обитателя, тем, как под рясой наметанным взглядом угадывается худое, но жилистое тело, а на бордовой ткани налипли колючие семена лесных растений, наврядли произрастающих в монастырском огороде... Если, конечно, здесь ухаживают за огородом лучше, чем за замком и друидом. Больше ничего интересного ей не попалось, посему эльфийка оставила попытки принести пользу и стала слушать, не скрывая спокойного интереса.

Ночная Кобыла

Наемник прищурился, глядя на на суетившегося монаха и не говоря ни слова, вернулся к косяку двери и подпер стеночку, скрестив руки на груди, в жесте, который у него означал: "я это неодобряю" или "я тебе недоверяю". Он, конечно, притомился, но не мог сказать, чтобы очень устал, к тому же он отчетливо осознавал собственный вес, чтобы доверять табуреткам в тех местах, где даже камни выглядят трухлявой деревяшкой. Он долго сверлил монаха оценивающим взглядом, выясняя для себя, что конкретно не нравится ему в этом шустром человечке, поначалу производившем самое благоприятное впечатление.
- Я полагаю, вы не всю жизнь занимались монашеством, уважаемый, - наконец, прямо высказал наемник. - Если судить по вашей фигуре и весьма, эээ, прелюбопытным талантам в плане лицедейства, вы такой же монах, как я, скажем, танцовщица. Может, объяснитесь для укрепления обоюдного доверия? Второй раз трюк с улаживанием дела чужими руками у вас не пройдет. Потому давайте выкладывайте, кто вы, что тут происходит, что вы видели, что слышали, что знаете, если будете достаточно откровенны, думаю, с нас не станется ответить на ваши вопросы. Я понятно выражаюсь?

Риан

Брат Фивок усмехнулся, ничуть, по-видимому, не впечатленный выступлением Ратеза.
- Вы весьма проницательны для человека меча. - заметил он без насмешки, но и без уважения, словно активное развитие игры доставляло ему удовольствие. - Я, действительно, не монах. У нас этакая негласная договоренность с кое-кем из обители - я мастерю безделушки, они прячут меня от стражи. Ничего серьезного, уверяю вас, - Фивок закатил глаза и плавно развел руками, изображая святую невинность. - я всего лишь убил в драке сына одного городского чиновника. Безмозглый мальчишка, видите ли, решил, что я не так смотрю на его женщину, и полез на меня с мечом.
- И что, убивать его было обязательно? - холодно поинтересовалась Риан из своего угла. Все равно разговор пошел куда-то в сторону, так почему бы и не влезть?
Лжемонах пожал плечами, вздохнул с почти подлинным сожалением.
- Мне все равно пришлось бы его убить. Такие люди не терпят, когда бродяги окунают их помойное ведро, и вам, коллеги, - сквозь прижившуюся иронию на его лице прорисовалось ожесточение - это наверняка известно не хуже моего. И вот, уже третьий год я здесь. - продолжил он, помолчав. - Не слишком весело, конечно, но за свой не самый тяжелый труд я получаю еду, одежду и крышу над головой... Даже денег немного насобирал, да... И потом, у них здесь неплохая библиотека, хотя и в ужасном состоянии. Проблема же заключается в том, что из моей мастерской довольно сложно следить за течением монастырской жизни. Об исчезновениях людей я узнал, когда нашел труп Каупа, и это было плохо вдвойне, потому что именно с ним я тогда и договаривался, а вести дела с настоятелем непросто и небезопасно. Да, я отвлекся... Вы сказали: "разобраться с убийствами". Это правильно. Звери, демоны, боги тут совершенно не при чем. К тому моменту, как я нашел то, что осталось от Каупа, он уже здорово разложился, и было не понять, как он умер, но одно я могу сказать точно - его череп ломали аккуратно и не без помощи столярных инструментов. - Фивок покосился на разнокалиберные молоточки, стаместки и самодельные приспособления, в изобилии разбросанные по комнате. - А вот пальцы, по-моему, просто открутили. Для этого нужна какая-никакая сила... Или мастерство. Кишки и желудок я, уж извините, разглядывать не стал. Еще из того, что может быть вам интересно, я могу сообщить, что не всех монахов в обители устраивает ее безоблачное существование. Давно, еще весной, я слышал, как один жаловался другому и говорил, что братья давно утратили веру, погрузились во грех и так далее... Но кто это говорил и кому... - Фивок красноречиво развел руками. - Эти чертовы монахи все одинаковые.

Ночная Кобыла

- Полагаю, безмозглый мальчишка был вам безусловно достойным противником, - фыркнул Ратез. - Однако, спешу вас обрадовать, коллега, безоблачное существование этой обители, судя по всему окончено. Это хотели узнать? Вы сказали, что с настоятелем тяжело иметь дела, почему вы так считатете? Кем был этот самый Кауп? Что за человек? Чем он мог заслужить такую смерть? Мне кажется странным, что монастырь вдруг захотел укрывать убийцу. Только дергаться не надо, я просто называю вещи своими именами. Я не силен в знании здешних мест, но по мне это такая глухомань, что вряд ли здесь бывают представители властей, - он холодно глянул на лжемонаха, - иначе бы ты тут не сидел. Если тут так же далеко от властей, - он уже скорее обращался уже к своим спутникам, чем к Фивоку, - можно предположить, что кроме виноделия, у монастырского руководства может быть еще какой-то доход, который они скрывают от остальных монахов и не только от них. На первый взгляд выбор жертв кажется странным, но если подумать в этом ключе, то девица легкого поведения и безмозглый батрак-болтун, положим, могли услышать что-то, что им не нужно было услышать. Этот непонятный Кауп, с которым наш ремесленник "заключил договор", вроде бы помошник настоятеля был, если верить Ваку, ну да брат Фивок нам счас расскажет поподробнее так или нет, не так ли? - спросил он Фивока. - Кого я еще забыл, ах, да послушник и спившийся брат-винодел, хм, про этих неясно... У кого какие еще есть мысли, а, други?

Риан

- Не сходится. - эльфийка покачала головой. Как всегда, найти несытковку в чужих мыслях ей было значительно проще, чем заставить шевелиться собственные. - У них полно законных статей дохода - одна бутылочка здешнего вина из зимнего сбора стоит как полбочки обычного. И потом, еще есть паломники... Почем, брат Фивок, уходят твои безделушки?
- Большие - за золотой, мелочь - дешевле... - откликнулся прижухший ремесленник. Наемники, вопреки ожиданиям, не прониклись к нему сочувствием, и неудача смутила его значительно больше жесткого наступления доспешного умника. - Они же освященные.
- И потом, - продолжала Риан - не знаю как стража, а мытари здесь должны пастись круглогодично... И последние двое не укладываются. Разве что они видели, как кто-то убивал Каупа? Нет, тогда рассказали бы сразу же... А может, кто-нибудь в обители окончательно тронулся умом и убивает всех, кого встретит ночью около нужника? - так и не придумав ничего более правдоподобного, она замолчала, оставшись стоять рядом с Ратезом, скрестив руки на груди, хотя очень хотелось опустить их на рукоятки кинжалов. И подбодрила Фивока, заметив, что тот, того и гляди, залезет в свой ненаглядый стол - Тебя, помниться, кое о чем спрашивали.

Текучее лицо убийцы-мастерового исказилось в неподдельном страдании.
- Да, конечно... - пробормотал он упавшим голосом. Печалила его не столько вынужденная откровенность, сколько длина и сложность предстоящего рассказа. - По порядку, ладно? Так вот... Почему я не хочу водиться с настоятелем и вам не советую? Да потому, что Кауп, при всех его многочисленных пороках, играл боле-менее честно! А этот боров должен был родиться ростовщиком - родной матери медной монетки за так не даст, не то что скромному работнику... - спохватившись, он не без труда вернул голосу спокойствие. - Монахов своих обижает почем зря. Могу поспорить, - убийца недобро прищурился, открыто наблюдая за лицами наемников. - что ваш ушастый сопровождающий завтра весь день будет держаться за бока... А они, придурки, вместо того, чтоб защищаться, прячутся от обид в вине и добрых девках. Святости, это, понятно, не добавляет... Кем был Кауп? - начал он, после паузы, следующую часть ответа - Торгашом. За версту видел выгодную сделку. И делал все, чтобы преумножить эту выгоду. Не самое, скажете вы, похвальное качество для монаха? А черта с два. Без него все эти слабовольные ничтожества в неделю померли бы с голоду. Это он продавал работу друида как чудо, ниспосланное свыше, и задирал цены на вино так, что здешние монахи под страхом смерти не смеют его пить - им, вместо этого, спаивают покупные обмылки по цене две бочки за бутылочку. Это он позволил мне, раненому, подползти к стоянке посреди леса и поумолять о помощи за любую работу впоследствие. Так я и попал сюда - со стрелой в спине. Братьям наврали, что я - странствующий монах одной с ними веры и кучей глупых обетов. Хотя им, по-моему, все равно. Поймите, - он неожиданно подался вперед, выговаривая накопленное за два года наблюдений - в этом замке каждый каждому чужак. Это не стадо глупых овец, это стая слабых одиночек, которые держатся вместе потому, что не выживут поодиночке. И не в последнюю очередь в этом виноват настоятель, поощряющий доносы. Они все здесь ущербные - духом ли, телом ли, разумом. И все постоянно чего-нибудь боятся - каждый за себя. Я не знаю, кто и зачем мог убить Каупа. - признался он еще тише. - Он, фактически, кормил обитель. Без его лапши на уши города ни за что не купят это паршивое вино по заоблачным ценам, и хорошо, если купят вообще.

Dark v3.4

-- Значит, можно забыть про возможность логического подхода к делу! - Хохотнул я. – Либо нам просто кто-то напрямую скажет, что убийца – тот-то и тот-то, либо мы его найдем благодаря слепой удаче. Потому что убийце вообще нет дела до обители – или он бы начал с друида и/или настоятеля, максимум – сразу с Каупа. Это также не мог быть сам настоятель – тех, кто мог покуситься на его сан, он просто закапывал бы заживо или запугивал, а не потрошил бы. Но убийца преследует какую-то цель, либо необычным образом вскрывая тела, либо... Кстати, насчет зверя – один из убиенных вроде был найден на дереве, не так ли? Он случаем не был понадкусан, как несвежая добыча хищника?

Ночная Кобыла

Ратез задумчиво взлохматил ежик на голове, признаваться в том, что размышления завели его в тупик, он не хотел.
- Не пойму я, это не может быть настоятель, как активно нас толкают к тому размышления. Не сумасшедший же он? Сомневаюсь, чтоб он кому-либо из нас нравился, но...Нет, ерунда, - покачал головой наемник. - Если он жаден, то зачем избавляться от источника своих доходов? Я перестаю что-либо понимать опять. Что мы упустили? Фивок, ты подумай хорошо, ничего не забыл сказать? Не оборотень же тут мимо пробегал, в конце концов, умеющий орудовать стамесками, - Ратез задумчиво окинул Фивока оценивающим взглядом, словно бы решал мог тот быть оборотнем со стамеской или нет. - Остановите меня, когда я совсем начну чушь нести, - усмехнулся он. - Ты что-нибудь знал о послушнике, который был убит последним?

Риан

- Нет. - брат Фивок говорил вполне искренне. - спросите послушников, которые делили с ним комнату.

Эльфийка поморщилась. Не то чтобы она не понимала грани между теориями и бредом для красного словца, но за оборотней все равно обидно.
- Ни один из знакомых мне оборотней не стал бы тратить время на эту обитель и этих монахов... - Риан одарила воина укоризненнм взглядом. - Разве что за очень хорошее вознагражденье. А для убийств можно было бы нанять и человека, намного дешевле. Нет, мы точно ищем не там... Что-то же должно объединять их всех, правильно? Какая-то особенность... Происхождение, рыжие волосы, поступки, магические способности, - эльфийка попросту перечисляла приходящие на ум особенности - роль в монастырской жизни, дефекты речи, косоглазие, лунатизм, чих от кошек... А может быть, дело во времени - ведь все они пропадали ночью и по одиночке? И вообще, нам нужно собрать все известные факты и придумать стратегию, вот. Не хотелось бы торчать здесь до последнего монаха...

Ночная Кобыла

- Тактика выжидания - тоже тактика, - хмыкнул воин себе под нос, пропустив мимо ушей очередную шпильку в сторону собственной расы. - Может изуверские убийства как-то связаны с местной религией, с которой мы к сожалению не знакомы? К примеру, как возмездие кого-то за что-то? Кстати, Риан говорит дело, с чего бы монахам по одному ходить по ночам куда-то? Не проповеди же читать кому-то. Обычно, в монастырях ложатся спать с наступлением темноты. Свечей не напасешься допоздна не спать. Вак говорил, что Кауп был честолюбив и метил на место настоятеля, к тому же в его руках была сосредоточена торговля, а это деньги и связи...опять все мысли ведут к одному..

Риан

- Про религию не знаю, - встрял Фивок, хотя его и не спрашивали, - а вот про таинственные ночные прогулки я вам могу рассказать как на духу... - пообещал он, давясь смехом. - Видите ли... Монахи честно ложаться спать на вечерней заре, но ближе к утру потребленные за ужином жидкости... Завершают свой земной путь... И ищут возвращения... - заметив, что наемнки почему-то не смеются, убийца замолчал и удалился к куче хлама, неторопливо, без резких движений разбирая ее на две кучки поменьше.
- А кто-нибудь из этих служителей божьих вообще может рассказать о своей вере? - оторвала его от дела эльфийка.
Тот пожал плечами.
- В храме спросите. Там вроже живет какой-то набожный старик... Если только его еще не одолел склероз... - добавил он, тихо похрюкивая.

Наемник еще какое-то время назад вроде стоял около стенки в расслабленной позе, в глубине комнаты стоял спиной к нему стоял лжемонах, но что-то изменилось в мире, потому что Ратез стоял возвышаясь над Фивоком, заломив ему до хруста руку за спину и прижав локтем к поверхности рабочего стола, так что бывший убийца попробовал какова его работа, инструменты на ощупь почти всей личиной.
- Я смотрю, стрела в спине тебя, - он чуть плюнул, - коллега, ничему не научила. Мы все горазды смеяться, пока вопрос не стоит о нашей шкуре. Понимаю, местные монахи не такие, как ты, они глупые и недалекие, да, не жалко, что мрут, как мухи, не так ли? - голос чуть заметно дрожит от ярости, а лицо бесстрастное. - Ты бы хоть вспомнил о том, кто тебе шкуру спас, скотина, прежде чем ржать.
Ратез отпустил лжемонаха и смерил его взглядом.
- Так как ты говоришь зовут набожного старика и как добраться до храма, демоны знают, где носит это проклятого Вака...

Риан

- Я здесь! - донесся из-за двери испуганный знакомый голос. - Только дверь открыть не могу!
Фивок, воспользовавашись моментом, отошел подальше. Он не мог понять, что вызвало вспышку, и не хотел связываться с бешеным придурком, бросающимся на честных людей только из-за того, что эти честные люди не проливали лицемерных слез. Убийца чувствовал себя обманутым - к ним со всей душой, а они... Утешался он тем, что уже к закату будет далеко от проклятого монастыря, тупых монахов, холодной мастерской и этих наемников, не соблюдабщих собственные правила. И его никогда не найдут - ни по фальшивому имени, ни по фальшивому преступлению, ни по внешности, которой он займется, как только они уберутся отсюда! А потом всегда можно будет вернуться и немножечко отомстить...
Он ведь действительно сожалел о смерти Каупа, живого, цветущего человека, умевшего ценить краткие дни земного пути, как никто во всем монастыре... Сожалел настолько, насколько мог - и это хрупкое сожаление ушло, растворившись в нахлынувшей ненависти. Убийца снова стал самим собой - и за это возненавидел белобрысого втрое сильнее. Впрочем, он был значительно умнее брата Вака, а посему никак не выдал ни чувств, ни мыслей, ни планов. Когда-нибудь... Убить его будет приятно. Да. Яд? Нож? Поживем - увидим!

Скользнув холодным взглядом по смирно стоящему в уголке Фивоку, эльфийка тихо подошла к двери, ладонью толкнула ее от себя... Брат Вак, тяжело опираясь на стену, удерживал обеими руками поднос, на котором громоздился кувшин, четыре кружки и пара тарелок со снедью. Открыть дверь, не утратив равновесия, он не мог бы и при всем желании, однанко оного желания, похоже, не испытывал - вопреки здравому смыслу, рекомендующему не провоцировать наемников, единственное, чего бы он сейчас хотел - свободы от них, от настоятеля, от внимания братьев и от насмешек, волнами расхоящихся по трапезной... Женщина нетерпеливо мотнула головой. Переступая порог комнаты, брат Вак всей душой жалел, что не может осенить себя обережным знаком именно в тот момент, когда впервые за несколько лет испытывает в этом острую потребность.
- Храм находится почти прямо возле парадного входа. - бесцветно сообщил он. - А старик там всего один, почтенный Тимий. И он, кажется, всегда там... - последний факт, видимо, удивил его самого.

Ночная Кобыла

- Нужно сказать, Вак, сегодня за день это впервые, когдя я рад тебя видеть, впрочем, не тебя, а этот поднос, - буркнул Ратез. - Что за люди, глаз да глаз, не напомнишь, заморят голодом...Мож поедим, а потом решим, что делать...

Риан

Монах недоверчиво покосился на него, но ничего не сказал - не хватало еще привлечь к себе внимание демонолога, прошел к столу, осторожно опустил поднос. Сложный аромат все еще горячего вина - которого ему, кстати, не полагалось, хотя вино до приготовления было самым обычным - кружил голову, но брат Вак попытался убедить себя, что страдает насморком, и, бережно держа тяжелую посудину, разлил ее содержимое по кружкам. Миска с длинными полосками жареного на углях мяса, холодного, но ничуть не утратившего вкусовых качеств, плетеная корзинка с хлебом и ее меньшая сестрица - с ломтиками сыра... Брат Вак отвел глаза, но не удержался, и, перед тем, как отойти в уголок, прихватил кусочек мяса. То, с каким удовольствием он этот кусочек жевал, наводило на мысль, что простым монахам мясо, тем более вымоченное в рассоле и обвалянное в специях, перепадает несколько реже, чем кажется на первый взгляд...

Вино не пахло ядом. Вино, как и положено, пахло гвоздикой, имбирем и корицей. Это, разумеется, ничего не значит... Подозревая, что стоя у стола и обнюхивая, не прикасаясь, кружку, выглядит довольно глупо, эльфийка распрямилась и выразительно посмотрела на спутников - хотя после такой демонстрации недоверия можно было спросить и прямо.
- Приготовлено мастером. - одобрительно заявила она, чтобы не пугать лишний раз ушастого монаха, который удачно стоял за спиной и не мог видеть вопроса на ее лице. Вообще-то Риан сомневалась, что до конца расследования им может угрожать опасность со стороны настоятеля, но ведь готовил-то не он?

Dark v3.4

Пока Ратез мучил уголовника, я пытался разобраться в проблеме... Настоящей удачей было, что я ввязался в это дело. Уже которую сотню лет люди интересовали меня только как служки, которые будут выполнять рутинную работу и отыскивать все, что будет необходимо "вельможному отпрыску", чью роль я предпочитал играть?.. Я давно не жил их проблемами, и то, что могло показаться им опасным, уже давным-давно не удостаивалось моего внимания.
Поэтому когда проблема монастыря с некой "тварью" стала и моей проблемой, я тут же стал примерять на неизвестного убийцу вполне привычные для своей собственной жизни маски – демон, зверь-возмездие леса, просто некий могущественный убийца. Только такое существо могло быть опасным для равных мне или для меня... Но опасно оно было исключительно для монахов. Значит, это и правда мог оказаться один из них!
Я вынырнул из омута задумчивости только когда почуял смешанный запах мяса, сыра и прекрасного здешнего вина, которое вскоре, вероятно, просто кончится.
-- Н-да, если убийца – здешний повар, то мы скоро об этом узнаем, - Ухмыльнулся я, - Ничего, мое тело может усваивать грунт, так что если вы потравитесь, я обязательно за вас отомщу!
После того, как мы немного перекусили, я посмотрел на своих компаньонов, как будто увидел их впервые.
-- Так что, господа, та неназываемая таинственная "тварь", которую приходится искать аж нам, может быть просто группировкой борющихя за власть монахов? Так может нам просто зомбировать каждого пятого и подробненько их обо всем расспросить? Сначала мы, конечно, опросим всех, кто находил трупы, но потом, может быть... – Я мечтательно оглянулся в поисках десерта, но не нашел его. – Эй, Хак, или как там тебя... Почему ты не принес десерта? Хотя бы фруктов каких...

Риан

Благодушие демонолога напугало бедного Вака еще больше его ярости - только колыхнулся воздух, когда он, кивнув, бросился прочь из мастерской - в сторону, очевидно, кухни. Вслед за ним по стеночке выбрался Фивок.

Риан пожала плечами, рассеянно подкармливая Тилли. Дракошка, удивительно тихая в последнее время, негромко дала понять, что полностью разделяет ее мнение касательно этого замечательного мяса - после осточертевшей дичи на прутиках оно казалось шедевром кулинарного искусства. К тому же его не надо было выслеживать, убивать, обдирать и потрошить - и осознание того, что эта работа досталась кому-то другому (хотя вряд ли за хрюшкой пришлось бегать по оврагам), делало нехитрое блюда еще вкуснее.
Идея зомбирования монахов эльфийке не слишком понравилась, но споры с демонологом она находила подобными попытке плыть против течения горной речки - как в смысле эффективности, так и в смысле безопасности. Обещанное отмщение тоже не внушало должного оптимизма, но, так или иначе, выясилось, что Нарреля невозможно отравить... Ха! Она не удивилась бы, узнав, что он него отскакивают стрелы...
- Нар... Ты ведь собираешься все тут разнести? - негромкий, почти равнодушный вопрос-утверждение. Когда еще представится возможность поговорить без лишних ушей... А иметь представление о планах демонолога, вроде как лидера их странной компании, эльфийке хотелось бы до того, как он начнет претворять их в жизнь.

Десерт, десерт... Что? И где это взять? На кухне, брат Вак знал точно, нет ничего подходящего. Фрукты? Фруктов уже нет. Это он тоже знал, потому что всего пару недель назад вместе с братьями занимался сохранением на зиму яблок, груш, слив и прочих даров сада - причем впечатление у него при этом создалось вплолне однозначное: сад одаривал монахов по принципу "да чтоб вы подавились". А еще он отлично знал, где они хранятся - залитые медом, засыпанные дорогим сахаром, сушеные, моченые, превращенные в варенье, повидло и джем... И как туда попасть без ключа... Разумеется, братьям запрещалось самовольно распоряжаться припасами, но... Со дня на день обитель узнает о смерти друида. Со дня на день его наверняка обвинят в этом вместе с наемниками - не обратив внимания на то, что он, Вак, вовсе не просил чести их сопровождать. А еще он скоро оставит все это позади. "Братьям будет не до яблочек..." - чуть слышно пробормотал Вак, и мрачная решимость, нарисовавшая ухмылку на некрасивом лице, неожиданно показалась ему приятной.

Dark v3.4

-- Нар... Ты ведь собираешься все тут разнести? – Тихо спросила эльфийка после недолгой паузы.
-- Разнести? - Рассеянно повторил я. – Ну, как тебе сказать? Еще с утра эта идея меня весьма прельщала. Ну, знаешь – сжигать дома с кричащими монахами, выпускать кишки жирному настоятелю, вызывать хохочущих кровожадных бесов. Такие веселые ребята... Но меня тут так прекрасно кормят, что я прихожу в хорошее расположение духа. Лень мне. – Я потянулся до треска в костях и зевнул. – Но кто меня знает?.. Под настроение поступлю... Знаешь, так приятно было бы располосовать Барболагой морду этому толстому настоятелю во время какого-нибудь "эпичного заявления"! – Я хохотнул и сыто икнул.

Ночная Кобыла

Наемник проводил Фивока взглядом и когда дверь закрылась, произнес с легкой толикой уверенной задумчивости:
- Что-то мне подсказывает, что мы с братом Фивоком еще свидимся на жизненном пути, - он почти неосознанным движением коснулся рукоятки кинжала, будто чувствовал, какой именно будет эта самая встреча.
Все немного расслабились, когда монашество сбежало в коридор. Риан попросила демонолога поделится планами на будущее, Наррель как всегда в непонятно шутливо-серьезной манере пообещал не то всех убить, не то всех помиловать. Идею о том, что их могут отравить, он принял как данность. Если бы судьба хотела бы убить его так, он с благодарностью принял бы и этот дар, но у провидения нету понятия разницы между милостью и милосердием...
- Вкусно кормят, вкусно кормят, - проворчал он, - как же накормят, пока не пнешь, - Ратез с умирающе-голодным видом поедал хлеб с сыром и запивал вином, с тоской думая, что если вино вдарит по голове, то всем будет невесело. - Так на чем порешили? Сначала в храм или куда?

Dark v3.4

--Так на чем порешили? Сначала в храм или куда? – Вопрошал Ратез.
-- Да, думаю да, нужно покончить со всеми свидетелями... Ну, дорасспрашивать их всех, в смысле.

Риан

- Ры... То есть, Сата, нашла группа послушников. - наученный горьким опытом, брат Вак шел и рассказывал одновременно. Пустая посуда на подносе шуршала и гремела в такт его шагам. - Они заняты разной работой, но видели все одно и то же... Ближайший сейчас моет тарелки на кухне. - возвращаться на кухню ему не хотелось, потому что эти самые послушники отлично видели и то, как он вылетел из мастерской Фивока, подбодренный ногой и посохом, однако выбирать не приходилось, и монах не позволял себе даже сбавить шага. - Еще тут рядом можно найти брата Матиса, он последним видел Имку, и брата Падена - он видел Аруба. А старая повариха однажды долго беседовала с Тобом... Куда идем вначале?

Dark v3.4

-- А что значит "повариха однажды долго беседовала с Тобом"? – Удивился я. Потом, снисходительно – видимо, от сытости, добавил: – Ты считаешь, что это важно?

Ночная Кобыла

- Наш ушастый друг много болтает, - произнес наемник, чуть подрастягивая слова. - И часто не по делу. Но уже 2 раза, я слышал слово кухня. Определенно, нам туда, если Нар, конечно, не против.

Dark v3.4

-- Мнэ, кухня, - Я снова сыто икнул, - Можно, конечно, и послушников попинать... Если Риан не против, - Я лишь пожал плечами... Положительно, мне поскорее нужно ввязаться в какую-нибудь потасовку, а то совсем грозность потеряю...

Ночная Кобыла

Ратез хмыкнул, глядючи на Нарреля. Ну прям милый дядюшка, а не демонолог. Не тот злой гений, которым его пугали в детстве на ночь, поминая людей, которые повелевали демонами. Сказки? Ан нет. Вот она сказочка во плоти.
Ухмылка долго не желала сходить с лица, похоже, вино нашло свою свою потайную тропу к голове, гоня прочь хмурого настрадавшегося солдата и вытаскивая наружу обычного деревенского мужика пусть при мече и броне. Невозможно все время прятаться от себя и людей. Вспыльчивым и несдержанным его сделало нетерпение других, он не сумел обозлиться, как многие на его глазах, до полного осатанения, может, его спасли друзья, а, может, тот стержень, что дало ему родительское воспитание и то, что в глубине души он оставался любопытным непосредственным деревенщиной. А потому мысль о том, что Наррель когда-то очень и очень давно мог быть совсем иным, как-то прочно осела в голове и не желала мириться со здравым смыслом.

Риан

В компании довольного, как сытый кот, внезапно очеловечившегося Нарреля, и Ратеза, безуспешно прячущего мечтательно-глуповатую ухмылку, какую может позволить себе только человек, чувствующий себя в полной безопасности, Риан ничего не могла противопоставить их легкому настроению, и уже через несколько шагов выражение ее лица не слишком выделялось из общей оптимистичной гаммы, а на душе, впервые за много дней, потеплело - всего лишь от ощущения того, что рядом, вместе идут двое ее друзей и оба не выглядят несчастными. А посему и ответ на наррелевы сетования о предполагаемой потере грозности вышел не слишком остроумным, зато вполне искренним:
- Нар... А ты уверен, что это такая уж серьезная потеря?

Брат Вак шел молча, не вмешиваясь в чужой (гораздо более подходящее "хозяйский" монах упрямо отгонял) разговор. Он, конечно, мог бы пояснить, что Тоб был не самым разговорчивым в человеком в обители, и мало кому удавалось добиться от него чего-то, кроме "да" и "нет", и даже чувствовал, что неожиданной добротой демонолога необходимо воспользоваться, доказав ему наличие у себя умственных способностей, но колдуна уже отвлекла женщина, при чем ладно бы на что доброе, так нет - на беседу о нем же самом, и инстинкт самосохраниения заставил монаха забыть о выгоде слов, сказанных в подходящий момент. Удивляться, впрочем, ему никто не мешал, и монах пребывал в недоумении - с чего это вдруг нелюди вместо привычной грызни и окриков расцвели, ровно лютики в поле, и начали обмениваться дружескими любезностями? Так и не найдя правдоподобного ответа, он просто заключил для себя, что хотя выглядят помешанными только двое из них, на деле безумны все трое - потому что ни одна нормальная женщина не смогла бы смотреть на таких спутников с искренней дружеской нежностью, чуть ли не умилением... Бросив косой взгляд на демонолога, монах поежился и отвел глаза. Ему вдруг стало особенно неуютно оттого, что эти трое идут у него за спиной.

Проводив взглядом наемников и ушастика с подносом, брат Фивок осторожно выбрался из-за угла, прошел, используя все свое умение, к мастерской, и, не сдержав облегченного вздоха, впихнул в скобы тяжелый засов... значительно более крепкий, чем сама дверь. Он не думал, что эти придурки действительно вернутся, но дверь запер не только для душевного спокойствия - еще не хватало, чтобы кто-нибудь вошел и поинтересовался, зачем это он упихивает вещи в дорожный мешок и почему вместо рясы на нем надет зауряднейший, далеко не новый дорожный костюм, а по столу разметал перевязь широкий одноручный меч...

Dark v3.4

-- Нар... А ты уверен, что это такая уж серьезная потеря? – Вопрос эльфийки меня порядком позабавил, но я спрятал ухмылку в уголках губ. Потеря, говорите?
-- Да не потеря это никакая, - Я пожал плечами, - Нельзя потерять часть себя самого. Другое дело, что я порядком вымотался, а та "часть" требует определенного расположения духа, на которое уходит огромное количество сил. Так что я тут, считайте, на курорте, а неа курорте вкалывать не положено! – Я победоносно хрюкнул.

Ночная Кобыла

- А что существуют такие места, где работать не положено? - удивился Ратез. - Это где ж это такое бывает, - почесал затылок воин. - Не у предков на пирах, надеюсь? - хмыкнул он.

Риан

На слова Нара эльфийка только усмехнулась. Сказать ей было нечего, да и незачем - вполне достаточно просто смотреть на лучащегося благодушием демонолога и запоминать его именно таким, чтобы потом, когда он снова станет похож на своих слуг, не забывать, что где-то там, под яростью и безумием тысячелетнего мага, спит и ждет своего часа живой, открытый человек, способный смеяться и дурачиться, словно это не он может незадумываясь скормить демонам весь этот монастрь и двоих дураков-соратников впридачу... Поймав себя на том, что уже не мыслит будущего иначе, как в той же компании, эльфийка не сдержала глупой, нежной улыбки, и, замечтавшись, чуть не уткнулась в спину брата Вака.
- А вот и кухня. - прогундосил монах, словно кто-то мог не заметить смеси сомнительных ароматов, витающих возле закрытой двери. Двери, впрочем, открыл, и прошел первым, не заметив, по-видимому, разницы. Невольно задержав дыхание, Риан вслед за ним шагнула в море запахов - тяжелой жирной вони овощного рагу и липкой - грязных тарелок, сухого запаха остывающей печи и сладковатого - компота, и затхлого воздуха, и острой кислой нотки пота тучной старухи, невесть зачем стоящей около пустой печки, и более пресной - занятых посудой мальчишек.
- Сарим, - монах указал на того, что повыше - был среди тех, кто нашел тело.
Звать Сарима, впрочем, не пришлось - дети сами в момент окружили наемников, обшаривая их полными чистого, не знающего страха, любопытства, и наперебой, шепотом, обсуждая и восхищась каждой увиденной деталью. Старшему из них не было и пятнадцати лет - а значит их родители, скорее всего, выплатили ими подать за пару, а то и пяток лет, если ребенок был оценен как крепкий и умный... Хорошее настроение улетучилось, как ветром сдуло. Никто не выбирает своей судьбы, но кто, разрази их гром, давал их отцам и матерям право выбирать чужую?! Дети же смеялись и разглядывали диковинных гостей, и то, что они были, фактически, рабами, их, видимо, не особенно угнетал. В конце концов, быть ребенком крестьянина едва ли веселее... Повариха открыла было рот, чтобы прикрикнуть на них, но, разглядев вошедших, благоразумно промолчала.

- О чем мечтается? - шепнул на ухо Риан Ратез, когда та чуть не воткнулась в спину Вака. - Судя по улыбке, о чем-то явно хорошем, - он весело подмигнул ей и ободряюще улыбнулся.
И все же у местного вина явно были свои волшебные свойства, падали стены, возводимые не один день каждым из компании. Воин, откровенно уставший от одиночества, эльфка, страдающая по тому же поводу, но умело это скрывающая, даже временами пугающий Наррель и тот немного изменился. Немного общая судьба, чужое враждебное место, неизвестная опасность, тоска по общению делали свое дело: компания начинала складываться в команду. Все решит первый бой или первые разногласия, Ратез знал, но шанс все же был и явно хороший.
Вак распахнул дверь на кухню, и наемник застыл на пороге, приметив детей. Вак что-то говорил, но воин не слышал. Тень пробежала по лицу. А ведь он когда-то давно так же во все глаза смотрел снизу вверх на чужаков, здоровых лбов в легкой броне и при оружии, ловил каждое слово с истинным любопытсвом ребенка, не зная тогда, что решается его судьба, не понимал, почему напуганы старшие братья и отчего плачет мать, что такого страшного может быть в этих чуднЫх пришлых? Кроме страшно любопытства, съедающего его самого. Есть вещи которые не забыть, сейчас он снова видел себя ребенком. Ратез встряхивает головой, и наваждение проходит, еще мгновение и на лице появляется свойственное ему угрюмое выражение. Он слишком хорошо знал этот мир, чтобы не понимать, как эти дети оказались здесь. Кто избавлялся от лишних ртов, кто таким образом пытался уладить свои денежные трудности, кто откупался от налогов. Сломанные судьбы. Так было всегда. Но было в этом что-то неправильное. Ну, по крайней мере, их появление дало им передышку от непосильной работы и множество впечатлений. Ратез задумчиво поизучал рекомендованного мальчонку, хотя какой он мальчонка, у него на родине с 14 лет любой парень уже считался годным к ратному делу.
- Ну, Сарим, как, видимо, самый старший рассказывай, что видели, что слышали, где нашли этого самого Сата...Все говори, даже если тебе что-то покажется неважным, говори все равно.

Риан

- Уже ни о чем. - тихо буркнула эльфийка. Она понимала, каково должно быть Ратезу рядом с этими детьми, но не представляла, чем тут можно помочь. Даже если устроить им побег - во-первых, им некуда идти, а во-вторых, это ничем не поможет другим таким же "послушникам", котрые есть в каждом монастыре почти любой религии, несмотря на то, что рабство в Ардении и соседних странах считается незаконным: "да какое ж это рабство, мы его просто на учение отдали пораньше, чтоб умнее был... А что, монахом быть не хуже, чем землю пахать!"
Дети притихли, переключив все свое внимание на Ратеза - одни только его доспехи можно разглядывать полчаса, а еще был меч и страшный, но такой героический шрам на лице... Некоторое время Сарим собирался с мыслями, потом заговорил, борясь со смущением:
- Ну... Мы... Настоятель отправил нас искать его в саду... Пятерых, чтобы было безопаснее. Он сказал, чтобы мы не боялись, потому что тварь нападает только ночью и на одного... Но нам все равно казалось, что мы ее видим, слышим шаги... А потом Дари, чтоб всех подбодрить, предложил на спор допрыгнуть до яблока на высокой ветке... Он там и висел - в глубине, ближе к стволу. Потом оказалось, что тварь для пущей прочности наколола его на сук. - паренек говорил с жутким спокойствием человека, осознавшего смерть, а дети помладше, не видевшие того, что видел он, сопели, но не могли понять, наколько жутко увидеть стеклянные глаза человека, которого еще вчера ненавидел за подлость и длинный язык, и чувствовать, что больше он не напакостит никому и никогда, потому что превратился в одеревеневшее мясо, игрушку немыслимо бесчеловечной твари, и знать, всем своим существом знать, что сам мог бы висеть вот так, неестественно завернув голову и чуть покачиваясь на ветру... - Не знаю, был ли он тогда еще жив, но когда его снимали, он уже попахивал... Я не видел следов от зубов или когтей. Наверное, вам лучше поговорить с братьями Новором и Тарисом, это они его снимали. Сат был сволочью, - твердо добавил он после паузы, - но даже он не заслужил такой смерти.

Ночная Кобыла

Услышав последние слова послушника, Ратез против воли улыбнулся:
- Ты хороший парень, Сарим, - со всей мягкостью и одобрением в голосе, на которые он только был способен, произнес он. Пройдет время, и он огрубеет и ожесточится, но суждения подростка в его возрасте внушали надежды. Наемник опустился на колено рядом с послушником, чтобы сравняться с ним ростом.
- А про Тоба ты можешь нам что-нибудь рассказать? Нам говорили, он был тут недавно, может, знаешь, откуда он, что был за человечек, а?

Риан

Сарим, вовсе не привыкший к похвалам, залился краской и немедленно постарался сжаться и уменьшиться - сама мысль о том, чтобы находиться на одной высоте со старшим, да еще и таким сильным человеком, показалась ему диким неуважением. Впрочем, рассудив, что если этот самый человек хочет смотреть ему в глаза, то это право, послушник заставил себя выпрямиться.
- Он был очень неразговоричив. На пару лет старше меня, он пришел в обитель сам, но, по-моему, не очень-то хотел служить Четверым... - по лицу Сарима, как по книге, можно было читать, какой глупостью он считал поведение покойного Тоба. - Он... Использовал любую возможность, чтобы не работать или получить что-нибудь за так. Смотрел на нас всех, как на калек или юродивых. Он жил в комнате с Рути, Аливом и Метом; может, они чего знают...

Dark v3.4

Мальчики ничего не знали. Это было понятно с первого взгляда: что может знать пятнадцатилетний юнец-раб?! По собственному опыту было ясно: ничего. Но пока он бормотал типовую уже историю "Я просто бродииииил, нашел труууп, вакруг никавоооо", мое раздражение возрастало. Они беседовали минуту. Они беседовали две. На сто сорок восьмой секунде, когда нас в очередной раз послали, я не выдержал.
-- О Безликий, мы что, так и станем бродить по этой богами забытой дыре, опрашивая всех и каждого?! – Оказавшись в кухне, я особо остро почувствовал, в какое все-таки стоячее болото окунулся. – Все эти Тобы, Руты, Меты!.. – Я почувствовал, как улетучивается умиротворение. Пока что оно уступило место раздражению, но я уже чувствовал где-то на окраинах души настоящее бешенство, в котором я убиваю, не задавая вопросов. Не давая себе дойти до такого состояния, я схватил сопровождающего нас монаха за шкирку и притянул к себе.
-- Пошел и быстро нашел мне десять "добровольцев", жирный полудурок! Или всем будет очень плохо! – Я кое-как размахнулся (из-за излишнего жира при размахе монаха по инерции заносило) и вышвырнул его за дверь.
-- Какого черта вы, осмелевшие грязные крысеныши, смеете указывать мне мой путь?! Как вообще эта чертова халупа стоит после моего в нее визита и последующего недовольства?! – Барболага отскочил от ладони острым хлыстом и рассек толстый дубовый стол. Полегчало, но раздражение все же осталось. Выдохнув и медленно вдохнув, я чуть затупил Барболагу и начал медленно, со вкусом наносить удары в каменные стены. Один десяток, другой... Рука устала, я устало-медленно опустился на пол, обводя окружающих злобным взглядом. Рот непроизвольно растянулся в усмешке, в горле клокотал смех...

Ночная Кобыла

Ратез кинул взгляд через плечо, когда Наррель начал свою тираду.
- А ну-ка, детишки, - спокойно велел воин, - выйдите-ка в коридор и отойдите отсюда шагов на сто, и ты, мать, тоже, - повернул голову к кухарке он, поднимаясь на ноги, - и побыстрее.
Демонолог уже нашел себе жертву - Ваку опять не повезло. Следующей жертвой стал добротный дубовый стол с печальным треском рассевшийся пополам, а потом не повезло стенке. Ратез наблюдал за приступом не то ярости, не то безумия, и когда Нар вроде бы выдохся, подошел к сидевшему на полу демонологу, спокойно глянул сверху вниз на оскалившегося Нарреля.
- Ну, и в чем перед нами провинились мебель, стена и на кого теперь мы похожи, а, о владыка демонов? - не без иронии процедил наемник.

Dark v3.4

-- Какая к черту разница?! – Мною действительно овладело неуправляемое веселье, настоящая эйфория, не меньшая, чем предыдущая раздраженность. Я продолжал, пару раз прервавшись на задорное хихиканье: - Главное – держать свою душу тисками поступков, а какие тиски удержат мою душу, кроме таких, а?! Мне весело, Ратез, мне очень весело! – Давешняя сила, ранее выражавшаяся в боевой ярости, хлынула в ноги обжигающе горячей волной; я подпрыгнул с корточек, руки мои подхватили закованное в латы тело, и я подбросил Ратеза невысоко вверх. Не без труда ухватив его снова, бережно усадил на пол, и, хохоча, побежал прятаться от него. Сначала бежал к стене, потом по ней, потом, уже изнемогая от хохота, полз по потолку на карачках.

Риан

Ни детей, ни кухарку уговаривать не пришлось - сообразив, что колдун не улыбнется и не скажет, что пошутил, они тихо, быстро, и организованно выбрались из кухни, наведя эльфийку на мысль о том, что Наррель здесь - не первый и не едиственный буйнопомешанный; а монах спрятаться не успел. Или, может быть, стоял слишком близко. Или силы в демонологе оказалось гораздо больше, чем можно было предположить на вид. Или ему просто сегодня страшно не везло... Во всяком случае, брат Вак, после того, как его голова вторично приложилась о стену коридора, попросту сполз по ней на пол, и остался лежать неподвижынм бордовым пятном. Сарима, подавшегося было ему на выручку, вовремя остановила пухлая рука кухарки.

"Как будто ему есть дело до того, на кого мы похожи..." - мрачно подумала эльфийка. Она не могла понять, что именно вызвало очередной припадок, и, не особенно испугавшись, переждала его в сторонке, рассудив, что к этому, видимо, придется привыкнуть, но безумное, исходящее нечеловеческим смехом существо, внезапно подменившее того Нарреля, который показался ей настоящим, внушало, несмотря на свою умопомрачительную мощь, жалость и отвращение. Какими бы силами ни управлял демонолог, они не спасли его от безумия... Или им-то он и заплатил за власть? Ничего не понимая во взаимоотношениях мага и демонов, Риан все же подозревала, что именно последние являются причиной помрачения рассудка первого, но делиться этими соображениями с самим демонологом, особенно сейчас, не собиралась - все равно ведь он от них не избавится, а раз так, к чему будить лихо? Сохраняя неодобрительное молчание, она встала на полшага позади Ратеза - а то Нар, чего доброго, воспримет их обоих как угрозу... Что будет с человеком или эльфом после близкого знакомства с Браболагой Риан могла только догадываться, но установление истины опытным путем в ее планы не входило. Не входило оно, кажется, и в планы воина... Его демонолог, правда, спрашивать не стал... Когда ошалевший Ратез снова оказался на полу, эльфийка сделала самое правильное из того, что пришло ей в голову - схватила его за предплечья, присев рядом на корточки, и коротко прошептала:
- Оставь его. Пусть успокоится. А то костей не соберем...

Ночная Кобыла

Ратез какое-то время глупо смотрел на Риан, потом хмыкнул, захихикал и, наконец, от души заржал.
- Так, и куда ты пополз, - глядя на раскоряченного на потолке Нарреля, фыркнул Ратез, не порываясь, впрочем подняться с грязного пола, - весельчак, - воин заржал снова, потом краем глаза зацепил выражения лица Риан, и улыбка сползла с его лица. Она, наверное, подумала, что вместо одного сумасшедшего получила двух.
- Я и не собирался его трогать, Риан, честно, - вновь улыбнулся он. - Прости дурака, не хотел я тебя тревожить или пугать. Нар, а, Нар, не упади нам на голову, пожалуйста, - хмыкнул наемник и вновь зашелся смехом.

Риан

Некоторое время Риан оторопело смотрела на смеющегося воина, потом, когда и до нее дошел комизм и нелепость ситуации - демонолог, играющий в догонялки, висит... нет, скорее все же сидит на потолке, а Ратез беспокоится, не упадет ли тот ему на голову - присоединилась к нему, усевшись рядом. Зрелище спины Нара, расположившегося у них над головой, вызвало у нее новый приступ истерического смеха, не снимающего напряжение, а, напротив, превращающего мир в безумный калейдоскоп... Послышался негромкий приказ "Этого не трожьте, пущай сами разбираются...", и в дверном проеме мелькнуло и тут же исчезло испуганное лицо поварихи - любопытство все же пересилило страх, но, увидев, что наемники, вместо того, чтобы разносить кухню по камешку, дружно веселятся, при чем тот, что в красной тряпке, веселится, сидя на потолке, умудренная годами женщина поступила вполне адекватно - растолкала послушников и бросилась обратно со скоростью, которую едва ли развивала в годы далекой юности. Дети помладше, убедившись, что добрый дядька на поверку оказался таким же сумасшедшим, как и остальные, последовали ее примеру.

Dark v3.4

Через пару секунд я понял, что уже даже ползти не могу, и, тихонько хрюкнув, уткнулся носом в потолок. Через еще несколько мгновений почувствовал, что компаньоны присоединились к моему веселью – что снова перевело уже затихающие спазмы в новый гогот. Я уже почти решился спускаться, но, выпрямившись и повиснув на кончике пальца левой ноги, придумал кое-что получше.
-- А-а, ы-ы, а перебирайтесь ко мне! – Выложил я свою блестящую идею и вцепился одной рукой в потолок, а другую протянул к полу. Демоны освободили мои руки, перебравшись к груди – магия такого вида требовала только моих способностей, а все прочее только мешало.
Весело взвизгнув, я взмахнул руками, поменяв их местами – и вход в комнату остался далеко вверху, у нового потолка, а земля оказалась под потолком бывшим – и нещадно потянула к себе. Стоило даже некоторого труда, чтобы приостановить падение Риан и Ратеза, но насколько смешно выглядела пялящаяся на меня из-под потолка, но из-за дверей повариха!..