Кусочек дерева на витом шнурке должен был быть невесомым, но оказался неожиданно тяжелым и холодным. Поколебавшись, Риан неохотно надела его, и тут же поняла, что означало это "снимается тяжелее" - для того, чтобы сорвать с шеи простую-непростую побрякушку, потребовалось бы усилие всей воли, а с волей было плохо - как только странно холодное дерево сквозь одежду проморозило кожу на груди, на плечи, пригибая к земле, словно опустились не то жесткие руки, не то тяжелые лапы, эльфийке казалось, что в нее уперся взгляд жуткого, сильного и древнего существа, взгляд, какой она иногда видела у Крига или у настоящих волков - любопытный, изучающий, начисто лишенный как жестокости, так и милосердия. С трудом сохраняя спокойствие, она огляделась на некроманток - те рассматривали желтые побрякушки с легким недоумением, словно ожидали чего-то худшего, и, похоже, не видели никаких волков.
- Холодная! - не всерьез возмутилась Хекке, - Так и должно быть?
Дрейк кивнул.
- Потерпи немного, она настроится и согреется.

Добавлено (16.04.2009, 13:55)
---------------------------------------------
Из гарнизона, прямо под крутой горий бок, их вывел все тот же Галлен, единственный из немногочисленных волков, кто обращал внимание на неуместную компанию; стражников проводник умело обходил стороной. К тому времени он успел рассказать, кажется, все, что знал и счел полезным - окрестные города, самые важные дороги, особенности местности, зверья и людей, ее населяющих, емкое описание постоялых дворов, кабаков и борделей города, особые законы, все больше касающиеся жителей и торговцев. Вывел попросту - через калитку, приспособленную в прохудившейся городской стене, кивнул на жиденькие предместья к югу, на почтительном отдалении от горы, и оставил наедине с пасмурным утром.

Небо хмурилось, по-зимнему прятало солнце в душегрейке туч, примерялось да скупилось сыпануть снежной крупой, хмурились привратники, за мелкую входную монетку пропуская подозрительную компанию. Да и как не хмуриться, когда эти трое, бродяги с рожами разбойников, одетые не очень-то по погоде и явно с чужого плеча, да еще и при двух здоровенных волках, как пить дать наделают бед? "Ручные?" - кивнул на зверюг старший. "Ручные." - послышалось в ответ, и он поверил, получив еще монету сверху.
- Нелюдям запрещено носить оружие в городе. Третьего дня постановлено. – глазастый напарник заприметил на поясе эльфки два кинжала. Та только пожала плечами и отдала железки главарю, в руках которого они, по правде говоря, выглядели много опаснее.

Крыши здесь были двурогие - каждый, даже самый захудалый домишко, которых от ворот было, впрочем, не увидеть, тянулся в небо парой хоть низеньких, только для украшения и пригодных, но башенок над торцами, а башенки венчались шпилями, обыкновенно сооруженными из молодых деревьев - словно город, карабкающийся на морщинистую гору, цеплялся ими за воздух или угрожал уколоть. Дома, иные в два этажа, но больше в один, ставили невысоко, накрепко, из камня, от этой же горы и отколотого, главные улицы были по-нелюдски широки и прямы, остальные попроще. Хмари здешние жители, кажется, не замечали, напротив, среди людей, идущих через приворотную площадь и бродящих меж разрозненных прилавков образовавшегося на ней рынка, до хрипа спорящих с торговцами, занятых делом и с бездельным интересом глазеющих на за версту приметных чужаков всех мастей, легким ветерком носилось радостное возбуждение, словно здесь сегодня был, может быть, не великий, и даже не очень важный, но все-таки приятный праздник.
- А спорим - настоящие! - послышался откуда-то сбоку лихой мальчишеский выкрик. Послышался, и притих, выдав стайку оробевших детей, из тех, что вечно крутятся у ворот, за медяк указывая прихожим и приезжим верную дорогу в любой уголок города. Взрослые обходили бродяг со зверями по широкой дуге и отводили глаза; детям же все нипочем, ибо волк хоть и не невидаль, но часто ли увидишь такого, чтоб был с тебя самого ростом, да при том ручного?

Добавлено (18.04.2009, 03:05)
---------------------------------------------
- А то я не вижу, - донесся изнутри мощный голос, и на пороге явился, очевидно, сам Шендрек - человек лет сорока, высокий и крупный, тяжелый и точный движениями, ощутимо похожий на медведя, даже волосы у него были схожего цвета. По нему было не разглядеть, кем он был, пока не потерял правую руку, но гостиницу, похоже, и одной левой содержал давно и крепко, и запахи у него из-за спины пробивались простые, домашние - огня, сухих трав, свежевымытого дерева и свежей соломы, и каши в большом общем котле. Шендрек внимательно оглядел компанию, и еще внимательнее обнюхал, потом одобрительно кивнул:
- Заходите, будет кров. Только с мальцом рассчитайтесь наперво. - и, сам вручив тому медяк, скрылся за дверью.

Постоялые дворы здесь устраивали иначе, чем, к примеру, в Ардении - в "Медвежьем ухе" очаг, на котором готовилась еда, не был вынесен на кухню, но был серединой всего гостничного мирка, а уж вокруг него в общем зале выстраивались крепкие, простые, как и все убранство, но чистые и добротные столы и лавки. За одним из них негромко переговаривалась пара постояльцев; они коротко покосились на вошедших, и вернулись к завтраку. У огня возилась, мешая кашу с табуреточки, хозяйская дочь, другая, еще поменьше, сыпала зерно полудюжине певчих птиц, без клетки обитающих на заботливо устроенной для них полочке с насестом. Хозяин, как раз ворочавший увесистый бочонок, оторвался от своего дела и улыбнулся гостям. Улыбка, хоть и очевидно искренняя, на его лице выглядела жутковато.
- Ну, - добродушно прогудел он, поздоровавшись, - рассказывайте, гости дорогие, с чем да почему. Комнату, поесть да выпить?