По ощущениям это больше всего напоминало простейшее действие - снятие с огня раскаленного котелка, когда за те несколько секунд, что требуются жару на преодоление жалкой преграды из рукава или края плаща, нужно успеть поставить посудину на землю, или, если не успеешь, с руганью уронить и отпрыгнуть подальше. С той разницей, что браслет все наливался огнем, а самое действенное, что могла бы с ним сделать эльфийка, это попытаться ободрать о край прилавка; за невозможностью отделаться от источника боли, она, не слишком старательно подбирая слова, вполголоса высказывала свое мнение о некоторых отдельновзятых оборотнях, дурных колдунах, которые, создавая такую сложную штуку, не могут добавить простейший обезболивающий компонент, а так же устройстве мира в общем и целом, и, увлекшись процессом, не заметила, что браслет уже потерял объем и напоминает искусный рисунок, а к тому моменту, как нелестные слова слились в невнятное, но выразительно шипенье, исчез, растворившись, цвет. Внезапно, словно ничего и не было, оборвалась боль, а через три удара сердца заклинание, впитавшееся в систему организма, начало свою работу. Если бы у эльфийки оставались силы и терпение на поиск образных сравнений, она могла бы подумать, что сама себе напоминает колодец, через который течет, как вода подземного потока, чистая, готовая к использованию Сила природы, а подаренная Таргом вещь позволила не углубить колодец, не усилить напор, а расширить русло этого потока, но сейчас ей не было дела до сравнений и не было ничего похожего на философское настроение. Две крошечные капли Силы на пять секунд. Всего-то. Хотя две, конечно же, всяко лучше одной.

Снаружи было тихо и пасмурно. Ветер уже разогнал туман, и улица просматривалась навылет - от деревянных коробок рынка с одной стороны до деревьев за изящной оградой с другой. Поместья... Уютно, наверное, безмерно, все равно что на большом камне посреди бурной речки... Наррель еще был здесь. Прикрыв за собой дверь, Риан тихонечко подошла к нему, остановилась в двух шагах.
- Куда пойдем?
Вообще-то ей было совершенно все равно, куда идти. Город, холод, ветер - самое то, чтобы избавиться от тяжелого осадка на душе. А если еще и бродить не в одиночестве - просто замечательно.

Он устал. Тяжелый, долгий путь против холодного ветра - и ради чего, ведь на новом месте было ничуть не хуже? Он не знал. И не думал. С-той-ночи-когда-все-изменилось, прошел день и еще одна ночь, а до рассвета его немилосердно разбудил человек-приносящий-еду. Человек тоже был не такой, как прежде. Он помнил умелые, неторопливые прикосновения рук, и внезапно поднявшееся из неведомых глубин знание - нужно вернуться домой, туда, на высокую башню, откуда его забрали незапамятно давно, на исходе весны, вернуться, во что бы то ни стало, и он возвращался, выбиваясь из сил, питаясь чем попало, оберегая свою жизнь не ради собственно жизни, а ради той, высшей цели... Закончились леса, и клочки обжитой людьми земли слились в одно огромное пятно, а вот и его каменное сердце - рукотворные горы. Дальше, дальше, к самой середине!
Под крышу родного дома он ворвался на рывке ветра, и едва не умер от счастья, увидев еду. Сородичи, скорее ошеломленные наглостью чужака, чем пожалевшие оголодавшего собрата, позволили протолкаться к кормушке, но не успел он проглотить и трех зерен, как тяжелая рука схватила, дернула вверх, и он оказался нос к носу с здешним Приносящим Еду. Человек неторопливо рассмотрел его, заставив замереть от страха, срезал тонким лезвием привязанный к ноге груз, и бережно положил обратно. Не желая искушать судьбу, крупный крапчатый голубь торопливо встал, подпрыгнул, порхнул и затерялся в толпе суетливо копошащихся собратьев.

- Ну, что у тебя там? - откликнулся, сдерживая раздражение, Вилиш. Старик, отвечающий в ратуше за хозяйственные мелочи, поскреб пятерней затылок.
- Так эт самое, голубочка вот прислали, прям при мне прилетел. Во!
Вилиш взял тщательно упакованную записку, повертел ее в руках. Ну что за напасть, как конец рабочего дня, так непременно какая-нибудь подлость!
- Спасибо. - рассеянно пробормотал он, и понятливый старик поспешил смыться. Тут же забыв о нем, Вилиш развернул послание. На скрученной в плотную трубочку самодельной бумаге красовалась печать Баренской обители. Чего им, интересно, понадобилось? Буковки-то, боги, ровно песок.. Так-так... "Господину начальнику городской стражи Дрегарда от Настоятеля Марега. Сим письмом прошу оказать содействие в поимке беглого монаха, коий повинен есть в краже из казны обительской семнадцати драгоценных камней общей стоимостью в 200 золотых, сорока серебряных монет, а тако ж телеги и лошади. Беглец сей юн, тощ и длинен, ушаст непомерно, темноволос, лицом некрасив, боязлив, ровно заяц. Может обретаться с компанией наемников, из колдуна богомерзкого, нелюдской знахарки и воина состоящей. За поимку назначаю награду в 12 монет." Вилиш вздохнул - по такому описанию, небось, четверть населения задержать можно, ну да это проблемы стражи, встал, разминая затекший зад, и крикнул посыльного.

Добавлено (25.11.2007, 20:50)
---------------------------------------------
Но потом я только пожал плечами – какая разница, что именно? Какую-нибудь "волшебную вещь". Пожалуй, бедняга немало переволновался, когда я вломился к нему в лавку, так что я могу позволить себе переплатить.
Но из чего смастерить вещицу на бартер? Может, просто перетащить что-нибудь из Преисподней? Я снова пожал плечами: это не так уж сложно. Я предпочитал не общаться с некоторыми моими "друзьями и союзниками" Там, так что придется просто вырвать у кого-нибудь (или из кого-нибудь) что-нибудь подходящее по свойствам... Или просто вырвать первое попавшееся, посмотреть на свойства и соответствующе зачаровать.
Сказано-сделано. Я погрузился в Обитель и затем вызвал у себя чувство падения. Мир вокруг померк, потерял четкость и расплылся, как будто я стремительно слеп, затем меня окружила совершеннейшая каша, в которой было ничего не разобрать – лишь цветные пятна и темнота, - и, наконец, мир снова обрел четкость. Но это был уже другой мир...
Первый Круг расстилался где-то далеко. Он постоянно маячил перед моим взором, не понять только – внешним или внутренним, но я мог свободно выбирать, когда нырнуть туда с головой. Сейчас же я находился в подвешенном состоянии, посреди коридора между миром и Адом: в истинной своей Обители, своеобразном перевалочном пункте и местом истинного жительства сразу.
Здесь не было темно, но ничего не было, и потому ничего не было видно. Только небольшая плоская поверхность невдалеке, "стол", основа основ всего этого небольшого мирка. Я в любое мгновение мог без всяких усилий обставить свою Обитель как угодно – она была скорее внутри меня, чем вовне, - но через некоторое время все снова рассосалось бы, сколь бы четкую и яркую картинку я бы не состряпал.
Прежде, чем отправляться дальше, я кинул взгляд на "стол". Рог, покрытый засохшей кровью, тщательно очищенный звериный череп, вырванный глаз: три трофея от трех павших от моей руки демонов, чьи посты я занял и чьи звания присвоил (прочие сдались без боя, надеясь вернуться на свои места после моей смерти – даже я по сравнению с ними был совершенным молокососом, ребенком, хоть и более могущественным). Несколько костяных и металлических, а также каменных колец, знаки покорности и уважения. Том в живом переплете: сборник всех моих контрактов, и аккуратная стопка вырванных из него листов: аннулированные контракты.
А вот дальше лежала штука, которую вполне можно было обменять на так интересующий меня браслет! Даже в Ад спускаться не пришлось. Это был один из его Обитателей, полусознательный предмет (в Аду многое, что сначала кажется Вещью, обладает каким-то близким к человеческому уровнем сознания – а порой и более высоким) породы Вакхо. Это был одновременно кинжал и перо: я вырезал из своей Книги чешуйчатые, кожаные, деревянные и кристаллические страницы, так что ему приходилось быть ОЧЕНЬ острым, и им же писал на этих страницах, так что одной и той же материальной форме приходилось иметь одновременно разные свойства: когда им резали, он резал, когда им писали, он писал. Очень удобно.
Лезвие у него было тонким, изогнутым, и - черным, покрытым толстым слоем копоти, но на ощупь оно было приятным, крепким и сухим, вовсе не грязным. Рукоятка была рассчитана на среднюю руку, ее небольшим недостатком была "живость" – она была теплой и иногда начинала пульсировать.
Кроме того, кинжал обладал очень полезными свойствами: любое, написанное им, писалось так, чтобы не допустить разнотолков (ЧРЕЗВЫЧАЙНО полезно при сделках с демонами, черт возьми!), а удар всегда наносился туда, куда целились, кинжал пытался действовать в дуэте с рукой бьющего (не люблю торчащие кусочки вырванных страниц!..). Для этого в его навершии даже был его собственный злобный глаз – "Он смотрел", хотя и совсем не туда, куда реально был направлен зрачок. Кинжал был мне чрезвычайно полезен, поэтому я немного повозился с созданием идентичного дубликата, благо в моей Обители это легче легкого.
Проверив, нет ли кого в лавке оборотня и подождав, пока он отпустит какого-то клиента, я возник прямо перед ним – с самой торжествующей мордой на земле и в Аду, с кинжалом в руках.

- Тебя ждем. - безмятежно ответила Риан. За время, понадобившееся Нару на "работай, колдуй-в Бездну мотайся", она успела притащить к себе на подоконник новый плащ, и теперь без особого энтузиазма ковырялась в нем иглой с грубой ниткой. Возиться, честно пытаясь улучшить, можно было и до бесконечности, но эльфийку одолела не то лень, не то усталость, и ничего, похожего на желание с этой бесконечностью соприкоснуться, она в себе не наблюдала. -- А страховидлы, которые тут за окном летали - это твои были? -- живо поинтересовалась она, вспомнив резко возникшее знание о чужеродных, не совсем живых тварях неподалеку и пронесшуюся не более чем в пяти локтях стаю кошмарных созданий. Не то чтобы она испугалась - если уж путешествуешь с колдуном, привыкай, но, пожалуй, случись ей встретиться с ними без защиты оконного стекла - задумалась бы только о том, надежней ли будет попытаться всем вместе убежать, или попытаться отбиться. Конечно, можно бы попытаться выспросить о Бездне и чего ему там к вечеру понадобилось, но,все равно ж ничего не поймешь, а приятней вечер от этого точно не станет, да и Ратезу вон такие разговоры не по душе...